— Умею, — не выдержал давления Семен; болтающаяся под потолком тусклая лампочка и дымящая сигарета в зубах Галины Абрамовны делало собеседование похожим на допрос с пристрастием из какого-нибудь шпионского триллера. Да, разумеется, курить в их бизнес-центре вне специально отведенных для того мест было категорически запрещено, но что позволено Галине Абрамовне, не позволено быку… то бишь рядовому сотруднику.
— Чем акт сверки от товарной накладной отличается? — длинный ноготь ярко-алого цвета несколько раз постучал по сигарете, стряхивая пепел в пустую банку из-под растворимого кофе.
— Названием? — ткнул пальцем в небо Семен.
— Пьешь? — прищур густо накрашенных глаз наверняка мог разрезать надвое камень.
— По праздникам, — признался Семен.
— А праздник когда?
— Когда зарплату дадут?.. — попытался отшутиться Семен, громко сглотнул и растянул губы в широкой улыбке. На лице Галины Абрамовны не дрогнул и мускул; для полноты картины не хватало только звука грустного тромбона или стрекота сверчков.
Семен Иванович Попадайлов еще никогда не был так близок к провалу — во всяком случае так казалось ему, обливающемуся потом студенту, размышляющему, возьмут ли его в ближайший Макдональдс. Но вот Галина Абрамовна раскрыла его трудовую книжку, хлопнула печатью — и Семен из безработного обалдуя вмиг превратился в уважаемого члена общества, занимающегося без сомнения важной и полезной деятельностью.
По документам он числился как «Специалист по связям с общественностью», собеседоваться приходил на «Младшего оператора по контакту с пользователями», а по факту большую часть времени пересылал туда-сюда электронную почту, занимался саморазвитием или смотрел аниме с Игнатом, который вроде как трудился рекламщиком — то есть примерно раз в неделю раздавал глянцевые листовки на улице.
Очередной рабочий день подошел к концу и вот типичный представитель среднего московского класса Семен Иванович Попадайлов, опора и надежда своей страны, как и миллионы таких же трудяг, снова рассекал по бульвару на своем электросамокате, терзаясь важным вопросом — попросить ли парикмахера сделать ему виски покороче или оставить как есть.
С одной стороны — первый вариант, который сейчас носит на своей голове каждый второй москвич, несомненно подчеркнул бы его индивидуальность и показал бы, какая Семен многогранная личность, выбирающая свой собственный путь и не привыкшая идти вслед за толпой. Но второй сэкономил бы ему целых пятьсот рублей, что при его зарплате явно были не лишнее — именно столько брали в средней руке барбершопе за пару «вжиков» машинкой.
Тяжелые думы так сильно заняли Семена, что он и не заметил, как выскочил на зебру когда уже загорелся желтый. Раздался визг тормозов, рев клаксона, чей-то пронзительный визг — Семен повернул голову и последнее, что он увидел, были выпученные глаза водителя, гостя из южной республики, и зеленая елочка, болтающаяся на лобовом стекле. «Какая безвкусица», — успел лишь подумать Семен перед тем, как взмыть в воздух и провалиться во тьму.
Пробуждение выдалось не из легких. Голова раскалывалась, тело ломило, будто бы ему разом переломали все до единого кости, в ушах звенело, а на языке был какой-то странный железный привкус. Кое-как раскрыв глаза, Семен приподнял голову и огляделся — но вместо больничной палаты увидал не слишком просторный кабинет. Очень странно. В углу — крепкий стол, покрытый зеленым сукном, на котором стояла винтажная лампа и три пузатых телефона. Такими, наверное, еще во времена мезозоя пользоваться перестали — чтобы номер набрать, нужно колесико крутить! Ни тачпада тебе, ни счетчика калорий, даже фотку не сделаешь. Словом — мусор.
По правую руку от Семена стоял столик поменьше с шахматной доской, по левую — высокий шкаф, сверху донизу забитый книгами — пресвятые имиджмейкеры, ну кто сейчас в здравом уме книги читает?! — на стене же висела карта Европы. Что самое интересное — все вокруг было каким-то невероятно огромным, словно бы самые обычные вещи вдруг увеличили в несколько раз. Скорее всего, сказывались последствия удара головой. Но где же он находится?..
Тут вдруг хлопнула дверь и, оглянувшись, Семен не поверил своим глазам. Ведь в дверях, попыхивая трубкой, стоял Он — Иосиф Виссарионович Сталин собственной персоной.
Глава 2
Если долго смотреть на Сталина, Сталин начнет смотреть на тебя. Оно и понятно — кому нравится, когда на него пялятся? Это вообще-то неприлично