От Варова требовалось точно и оперативно провести дознание, четко определить факты преступления, пресечь дальнейшее его развитие, изъять из рук преступников присвоенные ими ценности и возбудить уголовное дело.
Дней через десять было закончено дознание, и дело о спекуляции, взятках и хищении передано на расследование. А вскоре к двум «землякам» присоединился и третий, Грустинский, доставленный на Урал из северо-восточной области.
Так и получили Коневских и его сослуживцы это дело, организатором которого был Локотов, а помощником злостный взяточник Шольман.
В спекуляциях с мотопилами Локотов оказался не новичком: с первых допросов Коневских убедился в этом. И Локотов, и его сотоварищи имели уже по одной судимости, но это ничему их не научило. Все они числились работниками строительства в колхозах и скоро поняли, в чем особенно нуждались эти колхозы и колхозники и чем можно было здесь поживиться. Мотопилы!
Два года назад дважды приезжали на Урал Локотов с Грустинским. Локотов быстро сошелся на заводе с Шольманом. Передавая ему вместе с письмами председателей колхозов изрядные взятки, размеры которых заранее устанавливал сам заместитель начальника отдела снабжения, Локотов и Грустинский получали за наличный расчет мотопилы и запасные части к ним.
Каждая сделка обильно «обмывалась» Шольманом и его новыми «знакомыми-северянами» за их счет то в номере гостиницы, то в ресторане.
Деньги, полученные от колхозов и колхозников, щедро шли на попойки и взятки. Пилы невероятно возрастали в цене, счета подделывались, разбухала стоимость перевозок, погрузки и разгрузки. Запасные части «уполномоченные» расхищали из положенных комплектов и отдельно передавали на сторону. Тысячные доходы перепадали спекулянтам.
И вот Локотов вновь пожаловал на Урал, в третий раз, теперь уже с «уполномоченным» Разгоновым. Возможно, он считал это для себя более удобным: отвечает за все Разгонов, денег собрано много. Локотов только договорится с Шольманом, поможет передать взятку от Разгонова, а за помощь Разгонову получит от него хорошие деньги. И, разумеется, кутить будут вместе!
Все шло в этот раз как по маслу. Количество купленных пил и запасных частей к ним превзошло ожидания, хотя взятки Шольману были неслыханно крупны. Кутежи в «Прикамье» приобретали купеческий размах: музыка по заказу, хорошеньким девушкам — шампанское и шоколад, кольца, сапожки и шкурки. Разгонов не жалел денег.
«Как же это получается? — думал тогда Валентин Яковлевич. — Один проходит через тяжкие испытания и закаляется. Тяжести у другого куда обозримее, возможности преодолеть их, добиться своего, найти свою дорогу куда шире, а человек начинает петлять… Вот и Разгонов… Жизнь не слишком баловала его. Мать умерла рано, отец погиб на фронте. Жил парнишка у родственников. Не было рядом человека, который поддержал бы, направил. Учиться долго не стал. Начал пить и скитаться с места на место. Друзья попадались нестойкие, частенько отъявленные дельцы. А Разгонов и сам нетверд, неустойчив и, видимо, легко поддается уговору и соблазну. И вот к чему приводит соблазн. А жаль… Тридцать два года, и человек неглупый, небезынтересный…»
А нужно ли вообще познавать оступившегося человека, его характер, психику — саму суть? Бесспорно нужно. Контакт с подследственным необходим: не разобрался в человеке, упустил, казалось бы, мелочи в его преступном деле, недодумал чего-то — и вывод окажется неверным, и судьба человека покалеченной.
Проникать в глубь поступков, мыслей человека, в его душу помогает, как ни странно, литература. Без книги, без чтения Валентин Яковлевич не представляет себе ни жизни, ни работы. Иногда ему и самому кажется, что в труде его есть нечто схожее с трудом писателя… Разве не те же здесь раздумья, бессонные ночи, поиски, сомнения, не та же идет борьба за правду?