СЕНОКОС
Пришла пора цветов и трав,
Земля работы нашей просит.
Коней у Дона расседлав,
Кавалеристы сено косят.
Они проходят по лугам
В рубахах, веселы и босы.
Короткий отдых дан клинкам,
Сегодня разгулялись косы.
Роняют раннюю красу
Ромашка и медовый донник.
Качая косы на весу,
За конником проходит конник.
Весь год промаявши беду,
С косой и лемехом в разлуке,
Истосковались по труду
Крестьянские большие руки.
Стараясь утолить тоску,
Печаль о будничном великом,
Ложатся, как по гребешку,
Фацелия и повилика.
А там — за Доном — бой, огонь,
Здесь — эхо дальнего разрыва. ...
Привязанный в дубраве конь
Копытом бьет нетерпеливо.
НАШИ
Как тяжело, когда их долго нет,
А «юнкерсы» подходят, повторяя:
«Везу-везу-везу...» Скорей в кювет:
Уже свистит одна, за ней — вторая
И третья... Грохот черный и тупой.
Коль пулей не достанешь злые крылья,
Весь съежишься от ярости слепой.
От ощущенья своего бессилья.
Наш батальон к сухой земле прильнул,
Песок сбегает струйкой по откосу.
И вдруг с востока нарастает гул,
Уверенный, родной, ровноголосый.
Они идут на гордой высоте,
И нежным небом и землей любимы,
Стремительные, близкие мечте,
Поблескивая стеклами кабины.
И с каждым оборотом их винта
В себе мы слышим силы нарастанье.
Теперь под солнцем боя суета
Завертится чаинками в стакане.
Зенитки замолкают вдалеке,
И в жизни нет прекраснее момента:
Вот «юнкерс» не выходит из пике
И падает, горя, как кинолента.
Мы рукоплещем и кричим: «Готов!»
Смеются лица, серые от пыли,
Сегодня нас, как соколы птенцов,
Они своими крыльями прикрыли.
УРАЛЬЦЫ
Бой гремел за синей лентой Дона.
Бились до последнего патрона.
Замерли затворы автоматов.
Встал на бруствер лейтенант Филатов.
Крикнул: «Дальше отступать не можем!»
И кинжал свой выхватил из ножен.
Нож десантный, с рукоятью пестрой,
Закаленный, масленый и острый.
И гвардейцы выхватили тоже
Темно-синие клинки из ножен.
Прожужжали вражеские пули,
А в ответ одни клинки сверкнули.
Шли бойцы в одном порыве воли,
Резали, рубили и кололи.
Вечером враги во рву лежали,
А гвардейцы чистили кинжалы.
Видно, из одной и той же стали
И кинжалы и людей ковали.
ДВОЕ
Про труса и про храбреца
Послушай мой рассказ:
В окопе были два бойца,
На фронте — в первый раз.
И коль по правде рассказать,
То есть на свете страх,
И вовсе не легко лежать
От немца в трех шагах.
Но думал в этот час один, —
Он был угрюм и нем, —
Каких больших земель он сын,
Кому обязан всем.
Он думал: «Вот моя рука
Течет, как русская река.
Вот крепкая моя спина,
Равниной кажется она.
Плечо — винтовочный упор —
Похоже на начало гор».
Он думал: «Жизнь свою любя,
В решительном бою
Я защищаю, как себя,
Всю родину свою».
Дрожащей жадною рукой
Себя ощупывал другой.
Он думал: «Это мой живот
Осколок мины разорвет.