Командир полка сказал мне
Горделиво: «Познакомься,
Это наш искусный снайпер,
Наш отважный комсомолец,
И зовут его Максимом,
А из рода он Пассаров,
Из нанайского селенья,
Где отец его и братья
В рыболовстве и охоте
Жизнь суровую проводят».
Я ответил: «Мы знакомы».
И Пассар промолвил: «Точно».
И в глазах его веселых
Огонек мелькнул таежный.
«Здравствуй, друг. Ты помнишь встречу
В крае Дальнего Восхода?
Ты, ходивший на медведя,
Как с другим воюешь зверем,
Что пришел не из берлоги,
А из города Берлина?»
И нанаец мне ответил:
«Я убил их двести двадцать,
И, покуда жив, я буду
Истреблять их беспощадно».
Расстегнул шинель нанаец,
И на ватнике зеленом
Я увидел орден гордый —
Красное увидел знамя.
3
Рано утром мы с Пассаром
Поползли вперед.
На склоне
Узкий выдолблен окопчик
Средь засохшего бурьяна.
Здесь легли мы, наблюдая
За равниной.
Перед нами
Грустная земля застыла,
Белым саваном укрыта...
Из далекого оврага
Вырывался красный выстрел.
Выл снаряд. И беспрестанно
Щелкали в бессильной злобе
Рядом пули разрывные.
Мы лежали, говорили
Про таежные закаты,
Про амурские уловы
И про лодку-оморочку.
Я сказал Максиму: «Знаешь,
По легендам и преданьям,
Бог войны и бог охоты
Был один у наших предков».
«Нет, война, — Максим ответил —
На охоту не похожа:
Зверя бил я добродушно,
То был честный поединок.
А теперь с врагом бесчестным,
С волчьей стаей я сражаюсь,
Новое узнав значенье
Слова „зверь“.
Смотри, товарищ,
Вон спускается с пригорка
Ворог. Он меня не видит,
Но ему давно уж пулю
Приготовили уральцы.
И в стволе моей винтовки
Тихо дремлет гибель зверя».
Левый глаз нанаец сузил
Так, что показалось, будто
Он заснул.
Но грянул выстрел,
И опять открылись веки.
И сказал Максим сурово:
«Это двести двадцать первый
Кончил жизнь благополучно»
«Хорошо! — сказал нанаец. —
День сегодняшний, однако,
У меня прошел недаром.
А теперь пойдем в землянку,
Должен я письмо отправить
Девушке своей любимой,
Что живет у нас в селенье,
Обучая в новой школе
Маленьких детей нанайских.
Я люблю ее так сильно,
Что мне кажется порою —
Эта сила заряжает
Меткую мою винтовку».
У коптилки, сотворенной
Из снарядного стакана,
Медленно писал нанаец
Письмецо своей любимой.
4
В январе прошла по фронту
Весть жестокая: убили
Друга моего — Максима,
Знаменитого Пассара.
Меткие глаза закрылись,
Руки твердые повисли.
Обагрились алой кровью
Синеватые странички
Комсомольского билета.
Девушка из новой школы,
Как твое утешить горе?
Он любил тебя так сильно,
Как фашистов ненавидел.
5
Мы ушли вперед, на запад,
Далека от нас сегодня
Свежая могила друга.
На земле освобожденной
Снова лед прошел по рекам.
И весенним днем прозрачным
Шел я ходом сообщенья
К пункту командира роты;
Надо мной свистели пули,
И равнина громыхала,
Будто по железной крыше
Ходят в сапогах тяжелых.
Здесь увидел я сержанта
С вороненым автоматом.
Этот воин смуглоскулый
Показался мне знакомым.
«Ты нанаец?»
«Да, нанаец».
«Как зовут тебя?»
«Пассаром
Иннокентием. Я родом
С дальних берегов Амура».
«Ты давно уже на фронте?»
«Нет, недавно. С той минуты,
Как узнал о смерти брата,
Меткоглазого Максима.
Я ведь тоже комсомолец
И ружьем владею с детства».