...Я припомнил край Восхода,
Встречу с маленьким нанайцем
И его рассказ короткий
Про закон тайги суровой:
«Если зверь на поединке
Голову мою расколет,
Брат пойдет по следу зверя
И его догонит пулей».
СИРЕНЬ
В окоп донес июньский день
Умытых листьев шорох,
И пахнет юная сирень
Сильней, чем старый порох..
Хоть вдоль садов проходит фронт,
Но все цветет в сирени:
Село, и нежный горизонт,
И голубые тени.
Ты далеко. Тебя здесь нет.
Но для тебя я снова
Собрал трепещущий букет,
Прохладный и лиловый.
В снарядной гильзе он стоит
В землянке батальонной,
Холодным пламенем горит,
Как будто спирт зажженный.
Придут усталые друзья, —
Им тут светлее станет.
Любовь моя — сирень твоя
Сияет и не вянет.
ПАРТИЗАНКЕ
Московский день, торжественно обуглясь
На дальних крышах, медленно погас,
И повернул тяжелокрылый «Дуглас»
Свой марсианский пулеметный глаз.
Слилась с землей полоска горизонта.
Что ж сердце вдруг сжимается в груди?
То линия пылающего фронта,
Наверное, осталась позади.
Людей не видно — темная кабина,
Лишь ползают приборов светляки.
Тот край, куда летишь ты, не чужбина,
Туда с востока движутся полки.
Но по лесам сейчас бушует вьюга,
И села нянчат горькую беду.
Теперь не скоро встретим мы друг друга,
Но я с боями до тебя дойду.
И вот, когда мы встретимся с тобою,
Все станет на места само собой:
Ведь счастье на земле берется с бою
И лишь тогда становится судьбой.
ПОНЫРИ
Есть между Курском и Орлом
Вокзал и станция одна —
В далеком времени былом
Здесь проживала тишина.
Лишь временами гром и дым
Врывались весело в вокзал:
Зеленый поезд, шедший в Крым,
Здесь воду пил и уголь брал.
Здесь разливали молоко,
Кур покупали впопыхах.
Свисток. И поезд далеко,
В полях, во ржи и васильках.
Я снова в памяти найду
Полоску розовой зари
И эту станцию в саду,
С названьем странным — Поныри.
...Мы взяли станцию зимой,
И бой на север отошел,
Туда, где линией прямой
Стремятся рельсы на Орел.
Но километрах в десяти
Мы встали. Грянула весна.
И ни проехать, ни пройти —
Весной захлестнута война.
В тиши прошли апрель и май,
Июнь с цветами у траншей,
Жил, притаясь, передний край
Недалеко от Понырей.
И грянул наконец июль.
И пятого, в рассветный час,
Снарядов гром, и взвизги пуль,
И танки ринулись на нас.
Огонь окопы бил внахлест,
У блиндажа трещала крепь,
И шла пехота в полный рост,
За цепью цепь, за цепью цепь.
Мы знали замысел врага:
Лавина танков фронт прорвет,
Загнется Курская дуга
И в окруженье нас возьмет,
И Курск, многострадальный Курск,
Его кудрявые холмы,
И к Сейму живописный спуск,
И все, что полюбили мы,
В тюрьме окажется опять,
Изведав краткий срок весны...
Нет, этот край нельзя отдать,
Здесь насмерть мы стоять должны.
Завыли бомбы. Черный вихрь
Засыпал не один блиндаж.
Приземистые танки «тигр»
Передний край прорвали наш.
Но все ж никто не побежал,
Не дрогнули порядки рот,
И каждый мертвый здесь лежал
Лицом к врагу, лицом вперед.
Стояли пушки на холмах,
Почти у самых Понырей.
Остались на своих местах
Лежать расчеты батарей.