Тот, кто возвел неискренность и ложь
В ранг добродетелей, понять бессилен,
Что прямота всегда мудрей извилин.
Где нет замков — ключей не подберешь.
И для блуждающих во мгле закатной,
Опавших листьев золотом шурша,
Пусть навсегда останется загадкой
Рассвет в апреле —
Русская душа!
КОЛЮЧИЕ
Всегда в порядке, добрые,
Приятные, удобные,
Они со всеми ладят
И жизнь вдоль шерстки гладят.
Их заповедь — смирение,
Их речи — повторение.
Сияние улыбок,
Признание ошибок...
А я люблю неистовых,
Непримиримых, искренних,
Упрямых, невезучих,
Из племени колючих.
Их мучают сомнения
И собственные мнения,
Но сердце их в ответе
За все, что есть на свете.
Не берегут колючие
Свое благополучие,
И сами лезут в схватку,
И режут правду-матку!
А если ошибаются,
Больнее ушибаются,
Чем тот, кто был корыстен
В опроверженье истин.
Не у природы ль учатся
Они своей колючести?
Ведь там, где нежность скрыта,
Есть из шипов защита.
«Как мало сверстников моих — врачей...»
Как мало сверстников моих — врачей!
На медицинский подавались редко:
На пьедесталы доменных печей
Мальчишек возводила пятилетка.
Гуманная профессия, прости,
Но нам тогда казалось главным делом —
Не человека одного спасти,
А человечество — ну, как бы в делом.
Однако находились чудаки,
Которые и в этот век железный
Шли в эскулапы, моде вопреки,
Для исцеленья всех от всех болезней.
Когда на нас свалились горы мук,
То пригодился их нешумный опыт,
И слава богу, что хватило рук
Все наши раны рваные заштопать.
А нынче медицина впереди,
Былое небрежение забылось,
Ведь сердце женское в мужской груди
Недаром восемнадцать суток билось.
И мы теперь готовы послужить
Науке о спасенье человека.
Дезинфицируйте свои ножи,
Вперед, хирурги, чародеи века.
Но слишком мы привыкли отдавать,
Тонуть, радируя, что все в порядке.
Не нам подсадят сердце, а опять
У нас возьмут сердца для пересадки.
ВОЗЛОЖЕНИЕ ВЕНКОВ НА БАЛТИКЕ
На крейсере стопорят ход.
Простуженный голос военный
По радио передает
Команду — начать построенье.
От носа до самой кормы,
Вдоль палуб, надстроек, орудий
Шеренгою замерли мы
В раздумье —
Что было, что будет.
На мачте насупился флаг,
Ушел из-под действия солнца,
И грустно и медленно так
Оркестра колышется бронза.
Тогда и берут моряки
На досках распятую хвою,
За борт опускают венки
На встречу с водою живою.
Гремит троекратный салют,
Как будто бы море качая,
И рядом с венками плывут,
Плывут бескозырки, как чайки.
Я думал, что этот квадрат
На картах помечен особо:
На дне краснофлотцы лежат
В стальных корабельных утробах.
Но мне объяснил кавторанг,
Поскольку служил я в пехоте:
Не надо квадрат выбирать,
Венки возлагая на флоте.
Прошли мы такую войну,
Что можно венок поминальный
Спускать на любую волну
На Балтике многострадальной.
БРАТСКАЯ БЫЛИНА
В центре нового города Братска
Монумент из струнобетона,
Словно вдруг устремилось к небу
И застыло белое пламя.
А за ним —
Полукругом —
Плиты,
А на них —
Имена погибших
На Отечественной Великой,
До рождения города Братска.
Здесь была глухомань-чащоба.
Шалаши, бараки, палатки
Появились на этом месте
Во второй половине века.
Неужели рыцари Братска
Прах убитых отцов с собою
Привезли на ангарский берег,
Чтобы стал он братской могилой?