Тимур, таким образом, воплощал собою объединяющую силу социальной сплоченности, в то время как Павлик соответствовал скорее герою западного скаутского романа или даже протагонисту популярнейших приключенческих повестей Инид Блайтон о «знаменитой пятерке»[201].
Как и другие успешные авторы, которые не только сумели выжить, но и вполне преуспевали при сталинском режиме (достигнуть такого положения детским писателям, видимо, было несколько легче, чем их собратьям во взрослой литературе), Аркадий Гайдар обладал особым политическим чутьем. Само имя «Тимур», мало распространенное в России, выбрано, вероятно, не только в честь собственного сына Гайдара, но также в честь приемного сына Климента Ворошилова (после смерти М.В. Фрунзе К.Е. Ворошилов усыновил его детей — сына Тимура и дочь Татьяну)[202]. Когда Гайдар работал над этой книгой, Ворошилов был одним из ближайших соратников Сталина. Художник Александр Герасимов к этому моменту только что закончил писать свою «икону» — картину «И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов в Кремле», на которой маршал изображен плечо к плечу, шинель к шинели рядом с вождем на фоне панорамы Замоскворечья, простирающегося за Кремлевской стеной. Ворошилов ассоциировался прежде всего с военной доблестью: в 1925 году назначен наркомом по военным и морским делам, с 1934 по 1940 год был наркомом обороны, а в 1935-м получил восстановленное в советской военной иерархии звание маршала. Но при этом он был любимцем пионерской прессы и получал от детей сотни писем с просьбами прислать автограф или посоветовать, как жить. Автографы маршал не любил и обычно не присылал их (пока в 1968 году его помощник не обзавелся пачкой фотографий Ворошилова с готовой подписью). Зато щедро давал многословные наставления: «А при коммунизме каждый человек, все люди без исключения должны стать и станут трудолюбивыми, сознательными, честными, всесторонне развитыми, иначе говоря, как указано в Программе, будут удачно сочетать в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство»{273}.[203] Между звездным рангом маршала Ворошилова и скромным званием полковника Александрова пролегала огромная дистанция. И все же Александров, тоже военный, взявший под свое крыло чужого мальчика, был отдаленным alter ego Ворошилова. Таким образом, Ворошилов тоже воспринимался как символический отец Тимура, и под «виртуальным» покровительством высшей сталинской элиты оказался мальчик-герой нового типа, который сотрудничает со взрослыми, выполняет безопасную и скромную общественную работу, а также соблюдает субординацию, ведя агитационную и разоблачительную деятельность сообразно своему возрасту.
Появление Тимура четко обозначило очевидный поворот в задачах пионерии. В 1920-х и 1930-х годах активисты беспокоились, чтобы пионерская организация не дала крен в сторону скаутов — патриотического, но, с политической точки зрения, консервативного детского движения, уделявшего больше внимания досугу и буржуазной филантропии, чем социальному активизму. Тимур в качестве идеала пионера-героя ознаменовал перемену отношения властей к скаутам: теперь советизированные формы скаутского активизма стали официальным направлением развития пионерского движения.
О поддержке новой линии со стороны руководителей пионерской организации говорит тот факт, что книга Гайдара продвигалась намного усерднее, чем канонические биографии Павлика. Это видно по тиражам, которые в централизованной советской системе безошибочно отражали не только истинную популярность книги, но и официальное мнение о ее значении. Общий тираж канонических биографий Павлика Морозова в 1930-е годы — учитывая славу героя — на удивление небольшой. Книга Соломеина после первого издания тиражом в 10 000 экземпляров больше не выходила. Биография, написанная Александром Яковлевым, выдержала всего два переиздания: 1936 и 1938 годов, так что общий тираж всех трех изданий составил 105 000 экземпляров. «Павлик Морозов» Смирнова вышел только один раз (1938 год, 50 000), как и поэма Вали Боровина «Морозов Павел» (1936 год, 10 000){274}. Эти цифры, в общей сложности составляющие 175 000, выглядят очень убедительно, если сравнивать их с тиражами поэтов, писавших для «элитной» взрослой аудитории: например, тираж книг Пастернака обычно не превышал 5000 экземпляров или около того. Но в то же время они значительно уступали тиражам «Военной тайны» Гайдара (восемь изданий общим тиражом 555 600 с 1935 по 1939 год){275}. А повесть «Тимур и его команда» значительно обогнала по этому показателю биографии Павлика, опубликованные в 1930-х годах, и послевоенные издания книги Губарева (общий тираж 90 000 с 1947 по 1948 год). Только за время Великой Отечественной войны «Тимур» был переиздан четырежды, достигнув общего тиража в 200 000, и далее количество экземпляров составляло по 200 000—300 000 в год[204].
201
Инид Блайтон (1897—1968) — английская писательница, автор популярнейшей серии книг (1940 — 1960-е гг.) о «знаменитой пятерке» — группе детей, переживших вместе не одно приключение. Литературные критики не раз подвергали повести И. Блайтон разносу; в конце 1950-х их отказывались брать многие британские библиотеки, мотивируя это тем, что дети перестанут читать классиков. В результате книги И. Блайтон стали продаваться еще лучше.
202
Частная переписка Ворошилова 1930-х гг. и его краткие дневниковые записи не имеют отсылок к Гайдару (см.: РГАСПИ, ф. 74, оп. 1, д. 295; ф. 74, оп. 1, л. 41), но он был признанным покровителем советских артистов, особенно артистов кино.
203
О неодобрительном отношении к автографам см. его письмо к ученикам молдавской школы-интерната от 29 декабря 1966 г.: «Иногда у некоторых юношей и девушек погоня за подписями различных знаменитостей превращается в самоцель и вызывает у них нехорошее соревнование в том, кто больше отличился на этом поприще» (РГАСПИ, ф. 74, оп. 1, д. 275, л. 226). Ср.: письмо от 4 января 1968 г. (там же, л. 291), сопровождающееся фотографией с автографом: позже такая практика широко распространилась (ср. л. 294, 305, 307). Ранние, начиная с 1925 г., примеры переписки Ворошилова с детьми (письма в то время были намного менее подробными) см. в: РГАСПИ, ф. 74, оп. 1, д. 274.
204
Старцев, 1947, № 229-232; Старцев, 1950, № 307—312 (шесть изданий, одно из них вышло тиражом в 200 000 экз.); Старцев, 1954: № 307-310 (четыре издания, третье вышло тиражом в 100 000 экз.); Старцев, 1959, № 383-387 (пять изданий, в том числе тиражами в 400 000 и 100 000 экз.); Старцев, 1970, № 501-504 (четыре издания, общий тираж 450 000 экз.) и т.д.