И если надо — то и дольше
В этот раз день рождения дедушки был скучнее, чем когда-нибудь раньше. Ножи и вилки сонно постукивали по тарелкам, и, похоже, ни у кого, кроме дедушки, не было аппетита, и никто не начинал разговора. Правда, дядя Март, который вместе с тётей Идой приехал из города поздним автобусом, вошёл в комнату с весёлым видом и запел поздравительную песню, но когда тёти сообщили ему нашу новость, он тоже умолк и, сидя за столом, только иногда покачивал головой и бормотал себе под нос: «Ну и дела! Чёрт знает что!»
— Поднимем бокал за здоровье новорожденного! — сказал тата, выпил до дна рюмку водки и, не долго думая, снова её наполнил.
— Послушай, послушай! — подала голос тётя Анне. — Раньше ты, брат, был абсолютным трезвенником! Помнишь, когда мне исполнилось двадцать пять, ты даже не выпил за моё здоровье. А ведь был хороший ликёр — ещё эстонского времени. А теперь опрокинул подряд две рюмки «Московской особой»!
— Времена такие… Московские, особые, — горько усмехнулся папа.
— Заешь мяском, тогда не опьянеешь, — посоветовал дядя Отть, сидевший рядом с тётей Лийли и не произнесший до этого ни слова.
— Водка — напиток сильных мужчин, — провозгласил дядя Март.
— Ты, Магт, больше не пей, — распорядилась тётя Ида, не выговаривавшая «р», и поставила пустую рюмку дяди Марта на стол вверх ножкой. — А то нас в автобус не пустят.
Дядя Март взял рюмку, перевернул её обратно и протянул папе, чтобы он её наполнил.
— Мужчина знает, что делает!
Дедушка положил на пустую тарелку вилку и нож крест-накрест и со счастливым видом объявил:
— Спасибо тому, кто дал желудок, а уж поесть всегда что-ни-будь найдётся.
— Папа, ну какой ты всё-таки! — сказала тётя Лийли с укором.
— У других большое горе, а ты со своими присказками!
— Не знаю, откуда возьмётся для тебя свиное жаркое, если мы с Лийли не привезём мясо с базара из города, — огрызнулась тётя Анне. — Попробуй прожить на пенсию! Сейчас столько полуголодных стариков. Старушки приходят к нам в парикмахерскую, предлагают серебряные ложки и хрусталь, чтобы купить кусок хлеба! Ты и понятия не имеешь, сколько стоит сейчас мясо на рынке!
— Если не будет мяса, будем есть рыбу, — сказал дедушка. — Нет рыбы — будем есть картошку. Но вот если бы у тебя желудка не было, нечего было бы и говорить ни о свинине, ни о куриных яйцах. Так что первым делом — спасибо Отцу небесному за то, что дал желудок!
Дедушка встал и, откашлявшись, прочистил голос:
— Видите ли, молодёжь, я жизнь повидал и могу вам сказать, что если грустить — добра не нажить. Разве Эстонская Республика появилась бы, если бы наши мужчины после Первой мировой войны только сидели бы понурившись и плакали, что ландесвер наступает и красные русские хотят наложить на нас свою лапу? Ведь и тогда людям нелегко было, но слезами Освободительную войну не выиграли бы! Помните, наверное, какое бедное время было в республике вначале — маме нечем было вас кормить, кроме как картошкой с соусом, когда возвращались из школы, а чтобы сделать соус, она кофемолкой перемалывала в муку макароны.
— Такого вкусного соуса, какой мама делала, я в жизни больше не пробовал, — похвалил соус дядя Март.
— А я помню, папа, как ты мамину беличью меховую ротонду[6] продал, — усмехнулась тётя Анне. — Такая красивая была… до самого пола…
— Да, повидали мы и бедные времена, и богатые, но воров, убийц и коммунистов в нашем роду не было, и по-настоящему мы никогда не голодали. Неужели вы думаете, что Сталин расстроится, если эстонский народ вымрет от горя? Дудки! Это только вода на коммунистическую мельницу! Надо есть, пить и радоваться, что душа в теле. Сейчас ещё не время выступать против русских, но когда это время наступит, надо быть сильными! Потому что американский дядюшка Сэм так этого не оставит.
В уголке глаза у дедушки появилась маленькая слезинка. Он стёр её рукой и поднял рюмку.
— В старину эстонцы говорили: «Пусть мужчина ест — будет сильным, пусть выпьет — будет смелым!» Выпьем за здоровье тех, кого сейчас нет с нами! Им будет легче оттого, что мы тут будем смелыми и сильными!
— Браво, папа! — воскликнула тётя Лийли и захлопала. — Я и не знала, что ты такой оратор!
— По-по-по стопочке, по маленькой мы можем пропустить… — запел дедушка высоким голосом, и остальные, вдруг обрадовавшись, подхватили:
Я этой песни раньше не слыхала и теперь старалась запомнить её слова. Интересно, сочла бы мама эту песню подходящей для хорошего ребёнка или песней хулиганской? Некоторые песни, которым я научилась от папы, мама считала совсем не подходящими для детей.
6
Ротонда — меховая, бархатная и др. женская длинная теплая накидка без рукавов, распространенная в XIX — начале XX века.