— Какая ему разница, палку таскать или мешок с добром? — не унимался гадкий мужичок.
— Студень, ну вот чего ты к собаке пристал? — поддержал разговор крупный парень в тельняшке-майке.
— Я не к собаке, это у вас с головой не в порядке, — ответил камуфляжный, встал и пошёл за стойку раздачи еды.
Вернулся Студень минут через десять, с тремя пахнущими мылом и чисто вымытыми, и вытертыми свежим полотенцем банками. Кальмары кольцами, паштет из мяса кур и морская капуста.
— Из моих рук пожрёшь? — ехидно произнёс Студень.
— Ставлю обойму бронебойных против полусотни щелбанов, что пёс мясо возьмёт, — сказал один из парней.
— Принимаю, Студень кого хочешь кинет, не то что собаку, — ответили ему.
Хвост завилял. Я подошёл и осторожно понюхал. По банке морской капусты было мазнуто куском полукопчёной колбасы. Совсем чуть-чуть, только краешком. Едва уловимый запах. Взял зубами банку с курицей. Народ затаил дыхание, было слышно, как пара мух летают в другом углу столовой.
— Да он по форме знает или по цвету этикетки смотрит, — возмущался Студень.
Командир хлопнул по плечу одного из бойцов и перекинул ему связку ключей:
— А ну давай, тащи сюда с мобрезерва.
Боец убежал, а народ как подменили. Из степенных воинов, не единожды нюхавших порох, они превратились в базарных баб и крикливых подростков, спорящих с пеной у рта. Вернулся парень с большой сумкой консервов.
Когда я начинал свою научную деятельность, таких слов как «индивидуальный рацион питания» в природе не существовало. Обычно мы ели в офицерских столовых, и квотировались в ДОСах, но когда выезжали в поле, то на ровне со всеми жили в палатках и нам выдавали копчёную колбасу, чёрный хлеб, консервы, сахар, чай и прочее. Консервы были в одинаковых банках, как правило без этикеток, в картонных ящиках, переложены жёлтой бумагой. В коробку кидали пару этикеток. Мы их отличали по номерам выдавленных на крышках.
Мужики устроили настоящий жёсткий тотализатор. Этикетки от греха подальше с банок снимались, банки мылись, вытирались, намазывались вонючей дрянью. Банки из-под тушенки вымазалась в рыбе, колбасой мазали банки с рыбой и горошком. Народ хитрил как мог, я тоже развлекался от души. Далеко не всегда я отгадывал. Делал разумеется это специально. Я никогда не забуду 01 тушёнка говяжья, 03 свиная, 035 паштет печёночный. Ещё пару видов я вычислил методом исключения. Банки со спецхранения формой и размером абсолютно одинаковые.
Я внимательно следил за ходом событий. Кому-то подыгрывал, кому-то нет, но целенаправленно всегда определял банки с паштетом. Счёт ставок шел уже на сотни патронов и щелбанов. Народ ликовал. Тут не очень с весельем, поэтому бойцы увлеклись по полной. В сторону Студня я даже не смотрел, стараясь быть повёрнутым к нему задом или боком. Появилось спиртное, а отгаданные банки тут-же открывались боевыми ножами и содержимое поедалось с клинков, не используя столовые приборы.
Мне, перед мордой, на стул бахнули очередную порцию банок.
— Давай Болхастый! Пожрём свинины? — Вопросил парень в разгрузке, на которой был вышит череп с двумя перекрещенными розами.
Я внимательно обнюхал банки, потряс их лапой и послушал. Пару раз обошёл вокруг стула и минуты полторы сидел, смотря на жестяные кругляши. В очередной раз наступила гробовая тишина. Задача была не из лёгких. Банка с надписью: «Свинина тушеная» была овальная, как и остальные две с баклажанами и крольчатиной. Протянул лапу и угадал. Дикий вопль восторга, и обоймы пошли по рукам, а щелбаны звонко защёлкали по лбам проигравших.
Я всё время находился спиной к Студню, но собачий слух прекрасно работал. Я услышал ставку и подробности. Парень с черепом и розами в очередной раз бахнул банками по моему стулу.
Мой камуфляжный антогонист всё время на меня не добро пялился. Он мне сразу не понравился. Я подождал, когда ставка дойдёт до нескольких сотен щелбанов. Развернулся к нему мордой, внимательно посмотрел прямо в глаза и уверенно выбрал не ту банку.
— Вы видели? Вы же всё видели? — заорал Студень, — он это специально сделал. Псина не ту банку выбрал. Он знал какая правильная. Вы видели, как он посмотрел?
— Башку готовь и присядь, а то от двух сотен щелбанов, мозгу сотрясение будет, — не согласились из толпы.
— Это не честно. Он специально, — возмущался Студень.
Все ржали. Громила в майке-тельняшке ВМФ хлопал себя по коленям, изгибаясь от хохота и выдавливал из себя:
— Собаку на губу, за враньё! А ещё лучше в суд на неё подай.