Простая советская девчонка, которых тысячи, закончила школу с отличием и поступила в медицинский институт. Два года она учила кости, мышцы, ткани, десмургию, пропедевтику, вгрызаясь в науку изо всех своих пролетарских сил. Папа, который для всех был скромным инженером, а на деле — капитаном ГУГБ НКВД, учил дочку собирать информацию, анализировать ее, делать выводы, искать и даже методам допроса. Девушка не сопротивлялась этому, потому что очень любила папу и доверяла ему абсолютно. Поэтому она учила немецкий, английский и даже зачем-то французский. Просто потому, что папа так сказал. Папа лучше знает.
А потом грянула война. Она началась с бомбежек, с призыва, но девушку в армию не взяли, вместо этого ей предложили совсем другое — возглавить подпольную комсомольскую организацию. Конечно же, она согласилась. Тридцать долгих месяцев она координировала партизанские отряды, доставляла информацию из города и весточки из Центра. Она помнила, как было страшно в сорок первом, когда проклятые фашисты стояли почти у самой Москвы, и как радостно стало, когда их погнали оттуда, но пришел следующий год и снова стало страшно. Благодаря организации люди знали, верили в то, что Красная Армия придет, нужно только подождать, а проклятые фашисты только творили все больше зверств. Число спасенных от кровавых зверей насчитывало тысячи, а палачей уничтожали любым способом. После всего того, что она видела, девушка была готова зубами грызть, рвать горло этим гадам.
Ира, так звали эту девушку, сегодня пошла в партизанский отряд «Мститель», чтобы отнести почту и новые радиограммы, но, когда возвращалась, услышала собачий лай и звуки стрельбы. Тогда девушка кинулась обратно, прося товарищей о помощи, ведь что-то страшное случилось. И был бой. Страшный отчаянный бой, в котором партизаны переколотили всех поганых фашистов.
Ира шла по деревне и видела убитых женщин и детей. Кровавые звери не пожалели даже малышей — они убили всех, а на площади висели ее товарищи и друзья. Весельчак Витька, любивший подглядывать за девчонками на речке, добрая Машенька, никому не отказывавшая в помощи, и Сереженька, в которого Ира была влюблена. Истерзанные тела висели на площади убитой деревни. Эту картину девушка не забудет никогда. Значит, их предали, правда, неизвестно кто, но она найдет этого гада, пусть не сейчас, пусть после войны, но он за все ответит. Забрав спрятанную радиостанцию, девушка ушла в отряд.
Ира поражала своих товарищей по отряду звериной яростью и желанием уничтожить хоть одного, но вот прямо сейчас, поэтому ее старались беречь. Она мстила, мстила всем поганым гитлеровским псам за убитых детей, за разрушенные дома и за Сережу, Витю и Машу. Бесстрашная девушка не раз отмечалась командованием партизанского движения и, когда партизаны ударили в тыл фашистам, навстречу Красной Армии шла в первых рядах. Так она и предстала перед офицерами после соединения — в пилотке, с немецким автоматом в одной руке и ножом в другой, вся залитая чужой кровью.
Её хотели отправить в тыл, но Ира дошла почти до Ватутина, и ей разрешили остаться санинструктором. Она шла с армией по родной земле, вытаскивая и перевязывая солдатиков и офицеров, успокаивая, помогая всем, чем могла. А в редкие минуты отдыха вспоминала, вспоминала все, что ей пришлось пережить. Перед глазами вставали убитые друзья, сожженные деревни, смерть и пепел войны. Но снова начинался день, и она оказывалась прямо на переднем крае. Чем больше выживет наших, тем больше умрет проклятых фашистов. Ира твердо знала это и не боялась ничего. Солдаты ласково звали девушку «сестренкой» и старались защитить от града свинцовой смерти…
— Сестренка, не лезь туда, мы в атаку поднимемся, и ты успеешь.
— Но там же… Я должна!
— Хорошо, только давай за мной, хорошо?
Совсем юная девушка в неудобных «кирзачах» ползла по снегу и грязи, чтобы спасти еще одну жизнь. Чтобы еще один солдатик мог вернуться и бить, бить этих тварей, которым нет места на земле!
Так они прошли почти всю Польшу, так же истерзанную подлыми фашистами, но здесь была еще опасность уже от поляков. Впрочем, с оружием девушка не расставалась никогда. А потом… Потом было то, что будет часто приходить в кошмарах, и не только ей одной. Самое страшное слово на свете — Освенцим. Тысячи худых, просто невозможно худых бывших заключенных, это были просто ходячие скелеты, но это еще не самое страшное… Дети. Когда Ира увидела, что эти нелюди сделали с детьми, она завыла в голос, не в силах сдержаться от этого ужасающего зрелища.
Потом уже были и печи, газовые камеры… Им показывали все это, а она держала на руках маленькую девочку, пытаясь согреть, закрыть собой, сделать хоть что-нибудь! Но для этой девочки было просто поздно, она умерла с улыбкой на Ириных руках. После Освенцима солдаты дрались еще более ожесточенно, пугая фашистов неотвратимостью возмездия за все совершенные преступления. За все, что эти твари сделали с людьми.
Оказалось, что Ира неплохо стреляет, и офицеры подарили ей немецкую снайперскую винтовку, которую затрофеили разведчики. С каким же наслаждением девушка отстреливала кровавых палачей, не тратя впустую ни одного патрона. К марту у нее на личном счету уже было около сотни убитых врагов. Вручая ей орден, генерал сказал много теплых слов, но еще он попросил Иру выжить.
Двадцать пятого марта, во время боя, Ира увидела, как упал идущий в атаку молодой лейтенант, и рванулась к нему, чтобы перевязать и вытащить. Упав рядом с ним, она принялась быстро бинтовать грудь офицера, но тут вдруг вокруг взметнулась земля, на мгновение стало очень больно, и все погасло.
За свою «сестренку» солдаты мстили так, что немцы начали беспорядочно отступать, бросая оружие…
***
В ночь с 18 на 19 июня 1996 года в Министерстве магии разыгрался бой, который потом назвали «битвой», несмотря на небольшое количество участников. Взрослые опытные волшебники против детей, только потом подтянулся Орден Феникса, но поначалу подростки дрались со взрослыми опытными волшебниками. Несмотря на явное нежелание убивать их поначалу, взрослые медленно, но верно одерживали верх и, лишь когда вмешался Орден, вынуждены были драться серьезно.
Но сейчас подростков пытались обездвижить, поразить веселящими чарами, поймать и отобрать шарик с Пророчеством, который нельзя было отдавать в руки Пожирателей любой ценой.
Сначала они обрушили стеллажи, дезориентировав противника, потом завязался яростный бой, задачей которого было убежать. Но Пожиратели не отставали. Вот осталась позади комната с маховиками, один из которых Гермиона без раздумий сунула в карман, комната с мозгами, в которой Рон так бездарно подставился, Гермиона, стараясь прикрыть Гарри и запечатать все входы и выходы, ловит грудью неизвестное заклинание.
Гермиона Джин Грейнджер видела, как Пожиратель нацелился в Гарри и закрыла друга собой. Внезапно ее ноги ослабели, пол резко придвинулся, ударив девушку по лицу. Дышать стало очень тяжело, в глазах потемнело, но Гермиона еще боролась, еще пыталась что-то сказать. Ее уже доставили в Хогвартс, и мадам Помфри силилась что-то сделать, но здесь нужны были целители и больница, а не медпункт, которым, по сути, и являлось Больничное крыло. Поэтому мадам Помфри все-таки доставила девочку в больницу, но было уже поздно. Исчерпав все силы для борьбы с неизвестным проклятьем, Гермиона Джин Грейнджер скончалась. Ей было всего шестнадцать лет.
Ее сердце стояло почти минуту, чтобы опять забиться, сильно удивив всех присутствовавших целителей.
***
«Кто я? Ирина Евстигнеева, секретарь антифашистской подпольной комсомольской организации, партизанка, санинструктор, или все-таки Гермиона Грейнджер, школьница, убитая во время боя в Отделе тайн местными фашистами?» — думала шестнадцатилетняя девушка.
От погибшей девушки, в чьем теле Ира, по-видимому, оказалась, осталась память и, возможно, что-то еще. Их разделяло больше сорока лет, и только тренированный ум и воля бывшей подпольщицы помогли девушке не сойти с ума. Ира исследовала память юной «волшебницы», приходя в недоумение. В анализе ей очень помогала наука папы, о котором Ира думала теперь с грустью.