Явно довольный собой, Золотов поведал Сергею, что «прикрепленные», как он называл своих "людей в черном", вооружены 18-зарядными пистолетами "Гюрза" калибра 9 мм, пуля которых пробивает бронежилет с 50 метров. Ездят они на бронированных джипах, вооружены автоматами АК-74 и АКС-74У, снайперскими винтовками Драгунова, пулеметами РПК, гранатометами "Оса" и еще кучей другого оружия, которого хватит, чтобы уничтожить целый батальон. Вдобавок, каждый из "прикрепленных" в совершенстве владел несколькими видами боевых искусств, и мог убить человека одним ударом.
И тут, совершенно неожиданно, молниеносным движением руки Золотов ударил Сергея в висок. Тот свалился без сознания со стула, растянувшись на полу ресторана. Моментом позже Сергей пришел в себя и увидел склонившихся над ним Мурова и Золотова.
— Ты же его чуть не убил! — орал Муров в ярости, пока Золотов с извинениями усаживал Сергея обратно за стол.
"Лункин был прав", — продолжал Сергей. — "Это были опасные люди. Я не видел разницы между окружением Ельцина и этими бандюгами, ближайшими друзьями Путина. Для меня они были сделаны из одного теста. Все они были крысами. Когда Путин пришел к власти, одних крыс сменили другие, ничуть не лучше. Просто другие крысы."
36
Сергей и Лена считали, что знают свою дочь достаточно хорошо, чтобы предсказать, как она отнесется к их планам на будущее. И все же, прежде чем действовать, нужно было с ней поговорить. Лена решила сделать это во время шопинга в Манхэттене, куда они с Ксенией отправились одним субботним утром. Как только они вышли из универмага, Лена взяла дочку за руку.
"Послушай, я должна спросить тебя о чем-то очень важном», — сказала Лена. Потом она сделала паузу, как бы подчеркивая серьезность того, что собирается сказать, и продолжила: "Понимаешь, ни папа, ни я, никогда не принимаем ответственных решений, не посоветовавшись с тобой».
Ксения кивнула, давая знать, что понимает.
"Что ты скажешь, если узнаешь, что мы не собираемся возвращаться в Россию?"
Ксения остановилась посреди тротуара. Ясное дело, она была сильно удивлена услышанным.
— "Но что будет, когда папина командировка в Нью-Йорке закончится?"
— "Мы останемся в Штатах».
Они продолжали идти в полном молчании. Ксения смотрела себе под ноги, а Лена вглядывалась в ее лицо, пытаясь понять, о чем сейчас думает ее дочь. "Не могу сказать, что я сильно волновалась. Я была уверена, что Ксения уже достаточно взрослая и разумная, чтобы понять мотивы нашего с Сергеем поступка, которые я сейчас собиралась ей объяснить. В то же время, я понимала, что ни я ни он никогда не заставим ее сделать столь важный шаг, если она того не захочет. На какую-то секунду я даже задумалась, а как мы поступим, если он скажет: 'Нет'».
— Значит ли это, что папа предаст Россию?
— Нет! — ответила Лена, — Ты же смотришь российское телевидение (на крыше их дома в Ривердейле была установлена спутниковая антенна) и видишь, что там происходит. Отец больше не хочет работать на это коррумпированное правительство.
Ксения сжала мамину руку и сказала: "Я понимаю."
Лена подробнее объяснила ей причины, заставившие их принять решение о невозвращении. Ксения выслушала ее, не задав ни одного вопроса. Она полностью доверяла родителям. Так было всегда.
"Я всегда знала, что отец был шпионом», — рассказывала Ксения автору этой книги, — «Когда мне было лет семь, по выходным мы ездили на черных лимузинах на пикники для сотрудников КГБ, и я понимала, что он занимает какую-то важную должность, да и все вокруг относились к нему как к начальнику».