«Любопытный факт! — оживляясь, негромко восклицал он в беседе. — Вы, конечно, читали Стендаля, «Пармскую обитель»?.. Блестящие страницы военного реализма. Его высоко ставил наш Толстой… Примечательно, что историки литературы замечают лишь одну сторону, а именно — резко отрицательную — в отношении Стендаля к войне. Между тем, это верно лишь для батальных сцен Ватерлоо, завершивших авантюру «Ста дней». Если же вспомнить, как рисует Стендаль кампанию 1796 года… «Могучая волна счастья хлынула в долины вместе с оборванными, голодными солдатами»… Я хочу сказать, что Стендаль очень близок к нашему представлению о войнах справедливых и несправедливых…»
Те, кто слушал замполита, не могли не чувствовать, как гордится этот добрый человек своей принадлежностью к самой справедливой армии всех времен и народов. И слушатели гордились вместе с ним.
…Упреки в адрес батальона замполиту пришлось делить пополам с майором Бархатовым, тем более, что последний так и не был утвержден в должности и официально именовался как «и. о.». Бархатову и прежде не обещали повышения, но он все равно, по-своему ревностно, исполнял службу, и замполита буквально обезоруживало его бескорыстное усердие. На этот раз застенчивый замполит резко возразил против плана майора Бархатова.
— Нет, нет, такой приказ нельзя подписывать. Это же, извините, обман! — И на бледном, комнатном лице замполита выступили розовые пятна.
Комбат в смущении погладил пальцами подбородок. Собственно, любой вопрос он мог решать единолично: Железин — не комиссар, а всего лишь заместитель. Но — заместитель по политической части. Связан с политотделом, с партийной комиссией — отвечает перед ними больше, чем перед комбатом.
Смущение комбата длилось недолго. Он вспомнил, что замполит всегда мыслил академически, а дело, ради которого старается комбат, есть дело практической государственной необходимости. «Чего я боюсь? Кого спрашиваю?» — подумал майор. И подписал приказ.
Замполит узнал об этом только вечером, когда к нему, взбудораженный, пришел усатый старшина Грачев.
— Разрешите, товарищ майор?.. По личному делу, — сказал усач, отворяя дверь. А когда сел, обмякнув на стуле, тяжело вздохнул: — Как быть, товарищ майор? Посоветуйте… Первая рота, она, конечно, ведущая — так сказать, лицо батальона. И потом приказ, конечно, есть приказ. Но я привык к нашим линейщикам, к ротному, нашему, Ермакову… Восемь лет уже, как я на этой роте!..
Железин сразу понял, в чем дело, но почему-то вместо возмущения чувство сомнения кольнуло его. «Ведущая рота», «лицо батальона» — эти слова звучали в устах бывалого старшины совсем по-иному, чем в устах комбата. Они звучали правдиво. «А она ведь и в самом деле ведущая, в самом деле лицо», — словно впервые сообразил замполит. «Приказ есть приказ!» Что мог он посоветовать старшине? Не выполнять приказа? Ради чего? Ради того, что старшина привык к Ермакову?
— Да-а… — протянул майор. — Знаю, тяжело расставаться с любимой ротой… — И удивился сам, как это он оказал: ведь с «любимой ротой» ему никогда не приходилось расставаться.
Участь старшины была решена. Когда через несколько минут после усача пришел капитан Ермаков, замполит говорил с ним уверенней, чувствуя под ногами твердую почву приказа и устава. В конце концов прямой долг замполита — поддерживать авторитет командира — единоначальника, независимо от того, на кого этот единоначальник похож: на Кутузова или Багратиона, на Ганнибала или кунктатора Фабия… Майор Бархатов тем более нуждался в поддержке, что ни на кого из великих военных он не походил.
— Приказ есть приказ, — оказал замполит Ермакову. — Представьте, я тоже не убежден в единственной правильности решения, избранного командиром. Но… — черные брови замполита вспорхнули кверху. — Но… приказ подписан и не подлежит обсуждению.
— На завтрашнем партсобрании я выступлю по этому вопросу, — сказал Ермаков.
— Напрасно. Будете обсуждать приказ? Армейские коммунисты не должны этого делать…
Ермаков трудно поддавался убеждению, но все же поддавался. Вся огромная эрудиция замполита обрушилась на голову упрямого капитана. Партийный устав и устав внутренней службы, цитаты из инструкций и примеры из художественной литературы — все выложил замполит в этой длившейся целый час беседе.
— Уместно вспомнить манеру некоторых романистов, — говорил замполит, — которые все разнообразие нашей борьбы и жизни сводят к трафаретному конфликту «бюрократ — новатор». Вы, допустим, новатор, а командир батальона — извините, я для примера — командир батальона бюрократ. Ну и что? Если бы даже такая ситуация соответствовала действительности?.. Взяли у вас, допустим, четырех отличников, а кто мешает вам и коммунистам вашей роты вырастить десяток других?