Начинавшая темнеть степь продолжала лететь за окном.
Артемьев посмотрел на часы и покосился на своего нового соседа, пересевшего после Ундур-Хана на место Санаева.
Сосед – единственный в самолете штатский – был худой, очкастый человек в кепке и плаще, из-под которого виднелся лацкан пестроватого пиджака и небрежно повязанный клетчатый галстук. В руках он держал книжку; время от времени он клал ее на колени, потирал длинные пальцы так, словно они зябли, и снова принимался читать.
«Что может быть нужно этому человеку в Тамцак-Булаке и кому он там нужен сейчас?» – подумал Артемьев.
– Почему не следите за воздухом? – спросил он, полуоборачиваясь к соседу.
Тот положил книжку, не спеша потер свои зябнущие пальцы и тоже повернулся к Артемьеву. За стеклами очков оказались насмешливые и твердые глаза. Он посмотрел на Артемьева так, словно хотел спросить его: «А что ж ты сам, голубчик, тут дрых только что целый час?» И наконец проговорил, показав пальцем на очки:
– Думаю, что это бесполезно.
– А кто вы по профессии, извините за нескромный вопрос?
Штатский снова потер свои зябнущие пальцы.
– Как вам сказать… В настоящее время я, видите ли, интендант, и притом даже второго ранга. – Он искоса глянул на одну шпалу на петлице Артемьева, как бы стесняясь того, что он по званию старше своего соседа. – Но это, впрочем, недавно, и даже еще не имею обмундирования. А вы, очевидно, кадровый? – И он довольно бесцеремонно оглядел Артемьева.
– Да, – подтвердил Артемьев и, чтобы избежать дальнейших вопросов, взглянув в окно, сказал, что степи здесь дикие, но красивые и с воздуха кажутся гладкими, как стол.
– Да, – сказал его сосед, – и притом не только кажутся, но такие и есть.
«Наверное, какой-нибудь ветеринар, – подумал Артемьев. – Нет, тогда он был бы не интендантом, а военврачом. Или какой-нибудь бывший внешторговец, специалист по шерсти…»
«Внешторговец» вновь, не обращая внимания на Артемьева, углубился в книжку.
Заглянув через его плечо, Артемьев увидел, что это были какие-то стихи.
– Внимание! – сказал штурман, выходя из кабины. – Через пять минут посадка – Тамцак-Булак.
Когда самолет начал разворачиваться, ложась на одно крыло, Артемьев в своем окне увидел совсем близко летящую землю с круглыми крышами юрт, а в противоположном – почти черное небо.
Солнце уже закатилось; они сели на землю за несколько минут до наступления полной темноты.
Сойдя с самолета, Артемьев еще успел окинуть глазом окружающую картину. Аэродромом служило просто гладкое травянистое поле, на котором сейчас стоял их самолет. Точно такое же ровное поле тянулось и дальше, до горизонта. На восток уходила тоненькая цепочка телеграфных столбов, а к западу от летного поля был расположен, как его называли в Чите, город Тамцак-Булак – поселок из нескольких глинобитных зданий и полусотни юрт.
Стояла тишина. Только над головами поющей тучей висели комары да где-то в Тамцак-Булаке тихо, по отчетливо постукивал движок.
Все остальные пассажиры, кроме «внешторговца» и Артемьева, были летчиками – лейтенантами и старшими лейтенантами. Они гурьбой высыпали из самолета и окружили человека с летными петлицами, вылезшего им навстречу из кабины полуторки.
– Значит, прилетели, ребята? – сказал он, с довольным видом оглядывая их.
– Выходит, что прилетели, товарищ военный инженер, – ответил один из них. – Летный состав на месте. А вот как с материальной частью?
– Матчасть есть, – ответил инженер.
– Есть или будет? – спросил летчик.
– Для кого есть, а для кого будет. Перегоняют. Давайте, ребята, помогите мотор сгрузить, да поедем.
Летчики быстро выгрузили два самолетных винта и по доскам спустили с самолета в кузов подъехавшей полуторки авиационный мотор.
– Ну, рассаживайтесь, – сказал инженер. – Задний борт закройте, а то высыплетесь. Мы поехали, – повернулся он к авиационному старшине, принимавшему самолет, и полуторка быстро покатила в степь, к уже совсем черному горизонту.
– А вы куда? – спросил старшина у Артемьева и «внешторговца».
– Мне в политотдел, – сказал «внешторговец».
– Мне к оперативному дежурному, – сказал Артемьев.
– Тогда вам обоим вон в этот дом, видите? – показал старшина. – Ближний отсюда.
Было уже совсем темно, и Артемьев не видел дома, но примерно помнил, где он его видел, когда смотрел в ту сторону пять минут назад.
– Вижу, – сказал он.
– Оперативный дежурный ближе с этой стороны, – сказал старшина, – а политотдел – с той или обойти дом.
– Пойдемте, – сказал «внешторговец», – у меня есть фонарик.
– Особенно-то не светите – вдогонку ему крикнул старшина. – Пока по ночам не летают, но все-таки…
Однако им пришлось светить себе под ноги, потому что темнота стала непроглядной. Наконец они добрались до низкого, одноэтажного здания с занавешенными изнутри окнами.
– Вам, кажется, сюда, – сказал «внешторговец» и, продолжая светить себе под ноги, пошел дальше.
Артемьев на ощупь толкнул дверь, сбитую из неструганых досок, и вошел.