- Кто он? - глухим басом спросил человек в рясе.
- А вишенский учитель...
- Вишенский - фамилия?
- Вишенки - это, брат, село. А то учитель Павл Михалыч. Первый сорт человек был. Помер в третьем году...
- Молодой?
- Тридцати годов не было...
- С чего помер?
- С огорчения, надо полагать.
Собеседник Ефимушки искоса взглянул на него и усмехнулся...
- Дело, видишь ты, милый человек, такое вышло - учил он, учил годов семь кряду, и начал кашлять. Кашлял, кашлял да и затосковал... Ну, а с тоски, известно, начал пить водку. Отец Алексей не любил его, и как запил он, отец-от Алексей в город бумагу и спосылал - так, мол, и так - пьёт учитель-то, это - соблазн. А из города в ответ тоже бумагу прислали и учительшу. Длинная такая, костлявая, нос большущий. Ну, Павл Михалыч видит - дело швах. Огорчился, дескать, учил я, учил... ах вы, черти! Отправился из училища прямо в больницу да через пять дён и отдал душу богу... Только и всего...
Некоторое время шли молча. Лес всё приближался к путникам с каждым шагом, вырастая на их глазах и из синего становясь зелёным.
- Лесом пойдём? - спросил Ефимушкин спутник.
- Краешек захватим, с полверсты этак. А что? А? Ишь ты! Гусь ты, отец честной, погляжу я на тебя!
И Ефимушка засмеялся, качая головой...
- Ты чего? - спросил арестант.
- Да так, ничего. Ах ты! Лесом, говорит, пойдём? Прост ты, милый человек, другой бы не спросил, который поумнее ежели. Тот бы прямо пришёл в лес да и того...
- Чего?
- Ничего! Я, брат, тебя насквозь вижу. Эх ты, душа ты моя, тонка дудочка! Нет, ты эту думу - насчёт лесу - брось! Али ты со мной сладишь? Да я троих таких уберу, а на тебя на одну левую руку выйду...* Понял?
--------* "Выйти на одну руку" - значит драться с противником одной рукой, в то время как другая плотно привязана кушаком к туловищу бойца. Противник же действует обеими руками.
- Понял! Дурак ты! - кратко и выразительно сказал арестант.
- Что? Угадал я тебя? - торжествовал Ефимушка.
- Чучело! Чего ты угадал? - криво усмехнулся арестант.
- Насчёт лесу... Понимаю я! Дескать, я - это ты-то, - как придём в лес, тяпну там его - меня-то, значит, - тяпну да и зальюсь по полям да по лесам? Так ли?
- Глупый ты, - пожал плечами угаданный человек. - Ну, куда я пойду?
- Уж куда хочешь, - это твоё дело...
- Да куда? - Ефимушкин спутник не то сердился, не то очень уж желал услышать от своего конвоира указание, куда именно он мог бы идти.
- Я те говорю, куда хочешь! - спокойно заявил Ефимушка.
- Некуда мне, брат, бежать, некуда! - тихо сказал его спутник.
- Н-ну! - недоверчиво произнёс конвоир и даже махнул рукой. - Бежать всегда есть куда. Земля-то, она велика. Одному человеку на ней всегда место будет.
- Да тебе что? Хочется, что ли, чтоб я убежал? - полюбопытствовал арестант, усмехаясь.
- Ишь ты! Больно ты хорош! Разве это порядок? Ты убежишь, а заместо тебя кого в острог сажать будут? Меня посадят. Нет, я так это, для разговору...
- Блаженный ты... а впрочем, кажется, хороший мужик, - сказал, вздохнув, Ефимушкин спутник. Ефимушка не замедлил согласиться с ним.
- Это точно, называют меня блаженным некоторые люди... И что хороший я мужик - это тоже верно. Простой я, главная причина. Иные люди говорят всё с подходцем да с хитрецой, а мне - чего? Я человек один на свете. Хитровать будешь - умрёшь, и правдой жить будешь - умрёшь. Так я всё напрямки больше.
- Это хорошо! - равнодушно заметил спутник Ефимушки.
- А как же? Для чё я стану кривить душой, коли я один, весь тут? Я, браток, свободный человек. Как желаю, так и живу, по своему закону прохожу жизнь... Н-да... А тебя как звать-то?
- Как? Ну... Иван Иванов...
- Так! Из духовных, что ли?
- Н-нет...
- Ну? А я думал - из духовных...
- Это по одежде, что ли?
- Вот, вот! Совсем ты вроде как бы беглый монах, а то расстриженный поп... А вот лицо у тебя неподходящее, с лица ты вроде как бы солдат... Бог тебя знает, что ты за человек? - И Ефимушка окинул странника любопытным взглядом. Тот вздохнул, поправил шляпу на голове, вытер потный лоб и спросил сотского:
- Табак куришь?
- Ах ты, сделай милость! Конечно, курю!
Он вытащил из-за пазухи засаленный кисет и, наклонив голову, но не останавливаясь, стал набивать табак в глиняную трубку.
- На-ко, закуривай! - Арестант остановился и, наклонясь к зажжённой конвоиром спичке, втянул в себя щёки. Синий дымок поплыл в воздухе.
- Так из каких ты будешь-то? Мещанин, что ли?
- Дворянин, - кратко сказал арестант и сплюнул в сторону на колосья хлеба, уже подёрнутые золотым блеском.
- Э-э! Ловко! Как же это ты без пачпорта гуляешь?
- А так и гуляю.
- Ну-ну! Дела! Не свычна, чай, этакая волчья жизнь для твоего дворянства? Э-эх ты, горюн!
- Ну ладно, будет болтать-то, - сухо сказал горюн.
Но Ефимушка с возрастающим любопытством и участием оглядывал беспаспортного человека и, задумчиво качая головой, продолжал:
- А-ай! Как судьба с человеком-то играет, ежели подумать! Ведь оно, пожалуй, и верно, что ты из дворян, потому осанка у тебя великолепная. Давно ты живёшь в таком образе?