«Уж и достанется мне дома,- думал мальчуган,-лишь бы лес кончался скорей».
Но вот лес кончился, начался спуск под гору к мостику через ручей, потом подъем, опять спуск и-деревня.
Переходя через мостик, Семка вдруг остановился.
Ему показалось, что он слышит какой-то говор двух голосов из густой, заросшей ивняком, лощины. Или ему показалось? Он прислушался, но в эту минуту набежал ветер, зашелестел, зашуршал в ветках и заглушил все остальные звуки. Дождь полил, как из ведра. Семка втиснул голову в шею и быстро пошел вперед.
Семья сидела за ужином, освещенная желтым светом керосиновой лампы без колпака, когда измокший, усталый и голодный Семка вошел в комнату.
- Ну, что, славно погулял?- насмешливо заметила Дарья.
- Ему не впервой по ночам шляться,- прошамкала старуха.
- Где шатался, зачем так поздно, а работа небось стояла, говори, куда ходил,- крикнул Еремей, вставая из-за стола.
- Я заблудился,- соврал Семка.
Ему не хотелось упоминать про своих новых знакомых, а главное-говорить о школе.
- Заблудился,-передразнил Еремей, уперев руки в бока.- Как же так случилось, маленький, дороги не знает, ха-ха-ха! Так я и поверил!
- Я все сделал, что мне велено было,- рассердился вдруг Семка, - и я человек! Можно и мне погулять когда-нибудь, дня свободного не вижу!
- А ты еще так…
Еремей схватился за ремень у пояса.
Но Семка так угрожающе посмотрел на хозяина, что Еремей невольно опустил руку.
- Брысь, спать, не будет тебе ужина, чтобы знал вперед, как по ночам шататься.
Семка спал крепко, так крепко, как давно не спалось. Во сне он видел, что поступил в школу и работает на какой-то огромной машине.
- Это трактор, - говорит ему Митюха. Трактор стучит, шумит так громко, что все деревенские собаки выскочили из подворотен и лают на него с остервенением.
Семка вздрогнул и проснулся. А ведь и впрямь на дворе лает собака! Ишь, как заливается! Но глаза у Семки слипались, отяжелевшая голова опять упала на согнутый локоть, он перевернулся на другой бок и заснул еще крепче.
Утром Семка был разбужен еще до рассвета отчаянным воплем Дарьи во дворе.
- Увели! Увели!
Он вскочил и выбежал на двор.
Дарья с пустым подойником стояла перед распахнутыми воротами хлева. Замок был сбит и валялся на земле рядом с окровавленным трупом дворовой собаки Буяна.
- Увели, увели,- голосила Дарья.
Еремей и бабка Устинья выбежали, как полоумные.
- Как же ты не слыхал, ты ближе всех спал в сенях,-накинулась вдруг Дарья на Семку.-Да уж не ты ли с ними заодно с ворами, недаром вчера до полуночи шатался.
- Говори сейчас, знаешь ты воров или нет! - крикнул Еремей, хватая Семку за шиворот.
- А я что тебе говорила,- шипела старуха,- недаром сердце мое чуяло.
Семка стоял не говоря ни слова, белый как бумага. Обвинение свалилось на него до того неожиданно, что он еще ничего не понимал.
- Говори!- кричал Еремей, тряся Семку.
- Я… я… ничего не знаю, - прошептал мальчик невнятно, еще плохо соображая.
- Ага, не знаешь, а вот как заберут тебя да засадят в тюрьму, тогда будешь знать. Бабы,- приказал Еремей жене и старухе,- вы глаз с него не спускайте, а я сейчас в милицию. Попрошу собаку сыскную выслать. Собака сейчас живо вора разыщет и тебе не сдобровать,- прикрикнул он Семке.- Уж мы заставим тебя сознаться, заставим, шельма эдакая!
И, сильно толкнув испуганного Семку, Еремей помчался в волость.
НА РАБОТЕ.
Прошел уже целый год с того дня, когда Андрей вывел победителя Марса с собачьей выставки.
Теперь Марс был большой широкогрудый пес, с густой серовато-желтой шерстью, с сильными уверенными движениями. Спокойный, выдержанный, злой, внимательный, преданный хозяину-таков был Марс, ставший незаменимым другом и товарищем Андрея.
Андрей и Марс превосходно знали друг друга и по мельчайшим признакам, по самым ничтожным движениям тотчас угадывали друг у друга настроение и желание. Марс всегда спал в комнате Андрея на мешке, набитом соломой, и каждую минуту был готов вскочить на работу. За этот год немало было раскрыто Марсом краж, грабежей, даже одно убийство.
- Марс,- сказал Андрей, входя ранним, серым августовским утром в комнату,- Марс, на работу!
Марс тотчас вскочил, зевнул, потянувшись передними и задними ногами, и коротко два раза тявкнул, точно хотел сказать:
- Ну, что ж, я готов!
На деревне была полная сумятица. Около дома Еремея густо толпились крестьяне, бабы, ребятишки. Стоял говор. Визгливо кричали бабы, мальчишки, толкая друг друга, старались пролезть во двор к хлеву, но Еремей гнал их оттуда.