Не давая здесь подробной характеристики рукописи Л. Фроиша, к которой мы не раз еще будем обращаться, отметим лишь, что это не просто труд священника, в котором излагаются дела миссионеров и освещается их проповедническая деятельность, хотя все это обильно представлено в нем. Книга Фроиша интересна прежде всего как труд историка, внимательного наблюдателя многих старой японской действительности, писателя, увлекательно рассказавшего о своих взаимоотношениях с японцами, включая высших представителей власти. Он испытывает истинную страсть к упоминанию имен, дат, фактов, к описанию малейших подробностей, которые помогают создать более полное представление об исторической обстановке, поведении и настроениях политических и государственных деятелей, о культуре, быте и традициях японцев. К тому же он обладал определенным литературным даром.
Какими предстают японцы в описании Л. Фроиша и других христианских миссионеров? Как миссионеры восприняли японскую действительность? Каково было их отношение к истории и культуре этого народа? В свою очередь, какова была реакция японцев на соприкосновение с посланцами Ватикана? Что они думали о европейцах, их образе жизни и культуре?
Многих из этих вопросов касаются в своих письменных отчетах и других свидетельствах христианские миссионеры, хотя, разумеется, далеко не со всеми их оценками можно согласиться.
Почти все миссионеры отмечали исключительную приветливость и любознательность японцев, их довольно высокий культурный уровень. Еще до поездки в Японию Фроиш, служивший в семинарии св. Павла в Гоа, где он принял сан священника, в одном из своих писем в Европу отмечал, что часто слышал рассказы о том, что Франциск Ксавье называл японцев «самым лучшим из всех до сих пор открытых христианством народов», говорил о них как об очень благородных, одаренных и культурных людях, подчеркивая при этом, что на всем пути «от Рима до Японии нет народа, более способного к принятию христианства, чем японцы», и что «среди неверующих не найдется ни одного народа, который превосходил бы японцев»[301].
Приведем характеристику, которую дал японцам Франциск Ксавье: «Если судить о людях, с которыми мы часто встречаемся, то я должен отметить, что японцы — самая лучшая из открытых нами рас, и я не уверен, что среди язычников можно еще встретить такой народ. Японцы очень общительны, доброжелательны, не злобны, дорожат честью и достоинством, которые ставят превыше всего.
В массе своей они бедны, но бедность здесь не презирается. Им присуща одна весьма характерная черта, которой нет ни у одного народа христианского мира: как бы ни был беден дворянин (или каким бы богатством ни обладал простолюдин), японцы относятся к нему с таким же уважением, как если бы он был богат. Бедный дворянин никогда не женится на девушке из простой семьи, даже будь у нее богатое приданое. И все только потому, что для японцев честь дороже всякого богатства. Жениться на простой девушке — значит для них потерять свое лицо, достоинство.
Японцы высоко ценят оружие и очень полагаются на него. Не только дворяне, но и простые люди носят меч и кинжал, едва достигнув четырнадцати лет. Они не позволяют себе никакого оскорбления или высокомерно-пренебрежительного отношения к кому бы то ни было. Люди держатся с достоинством и большим уважением друг к другу. В свою очередь, дворяне гордятся тем, что служат своему сюзерену, повинуясь любому его приказу. Они поступают так, я полагаю, не из-за страха быть подвергнутыми наказанию за непослушание, а скорее потому, что, поступая иначе, они могут уронить свою честь и достоинство, а это причинит им куда больше страданий»[302].
Прожив в Японии много лет, Луиш Фроиш уточнит и дополнит многое из этой характеристики. Он считал, что японцы не только обходительны и внимательны, но обладают и большим самомнением, презрительно относятся к другим народам и считают себя мудрее и практичнее всех остальных[303].
Епископ Алессандро Валиньяни выделял такие черты характера японцев, как воспитанность и вежливость. Он считал, что в этом отношении японцы «стоят выше не только азиатских народов, но и европейцев». Японцы, писал он, «очень способны и смышлены, их дети очень быстро схватывают наши уроки и задания. Они овладевают чтением и письмом на нашем языке намного быстрее и легче, чем европейские дети. Низшие классы в Японии не так невежественны и грубы, как в Европе. Здесь они в большинстве своем разумны, хорошо воспитаны, и им легко дается учение»[304]. Тот же А. Валиньяни подмечает и сдержанность японцев. Они «очень сдержанны в своих отношениях с другими, никогда не утомляют кого-либо надоедливыми рассказами о своих заботах и тревогах, как это часто делают жители европейских стран. Когда японец наносит кому-либо визит, то он, как того требует этикет, не станет высказывать ничего такого, что могло бы расстроить хозяина. Он никогда не будет жаловаться и распространяться о своих заботах, оставаясь со своими переживаниями наедине с собой. Для японца страдать — значит проявлять мужество в несчастье. Встречая кого-либо и нанося кому-либо визит, японцы всегда внешне выглядят веселыми и беззаботными, демонстрируя хорошее настроение, и, как правило, вообще не касаются переживаемых ими проблем и трудностей, а если и упоминают о них, то делают это так, будто это совершенно пустячная вещь и не очень-то их заботит»[305].