Феодалы боролись прежде всего против бегства «своих» крестьян, опасаясь, что оно может привести к упадку сельскохозяйственного производства и сокращению доходов, которые складывались в основном из многочисленных поборов с крестьянства. К тому же, какие бы выгоды ни приносил феодалу город, они не шли в сравнение с тем, что он получал от сельского хозяйства путем постоянного усиления податного гнета. Кроме того, уже в силу своей классовой принадлежности феодал не мог не цепляться за сохранение натурального хозяйства. В то же время это не мешало ему вводить льготы для жителей городов, расположенных на территории его владений, тем самым привлекая в них крестьян из чужих владений.
С усилением феодального гнета учащались случаи бегства из деревень бедных крестьян. Крестьяне этой категории, убегая от своих господ, селились, как правило, в тех местах, где уже имелись или по крайней мере складывались поселения ремесленников-профессионалов, которые не находили достаточного применения своему труду в деревне, где им становилось все труднее сбывать свои изделия, особенно те, изготовление которых требовало высокого мастерства и значительной затраты сил и времени. Поэтому ремесленники-профессионалы стремились избавиться от феодального гнета и стать самостоятельными, т. е. уйти из деревни и поселиться там, где находили более благоприятные условия для своей деятельности и лучший спрос на изделия своего ремесла.
Таковы были мотивы бегства ремесленников из деревни. Однако их желание не осуществилось бы, если бы не было для этого экономической предпосылки. Чтобы уйти из деревни и поселиться на новом месте, надо было владеть движимым имуществом, а оно раньше всего могло появиться у крестьян-ремесленников. Причем, чем выше была их квалификация, тем естественно, больше было у них движимого имущества.
К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «Не нужно забывать, что уже необходимость сохранить существование крепостных и невозможность крупного хозяйства, которая влекла за собой распределение allotments (мелких участков земли) между крепостными, очень скоро свели повинности крепостных по отношению к феодалам к такому среднему уровню оброка и барщины, который сделал возможным для крепостного накопления движимого имущества, что облегчало ему побег от своего владельца и давало ему возможность устроиться в качестве горожанина, а также порождало дифференциацию среди крепостных; таким образом, беглые крепостные были уже наполовину буржуа. При этом ясно также, что крепостные крестьяне, владевшие каким-нибудь ремеслом, имели больше всего шансов приобрести движимое имущество»[465]. Эту мысль К. Маркса и Ф. Энгельса следует подчеркнуть, поскольку некоторые японские историки, анализируя социальный состав населения феодального города, недостаточное внимание уделяют характеристике именно ремесленников и торговцев, составлявших основу населения феодального города.
Ремесло и торговля, которые в древности считались зазорными занятиями, в средние века стали важнейшей деятельностью городских жителей, и, несмотря на то что в японском городе XVI века аграрный элемент был еще значителен, именно они определяли экономическое и социальное лицо феодального города. Если раньше ремесленники и торговцы полностью исключались из числа полноправных граждан и находились, по существу, в полурабской зависимости от феодалов и монастырей, то в XVI веке их положение резко изменилось. Появились даже свободные ремесленники. В крупных городах, таких, как Сакаи, Хаката и другие, их было особенно много.
Конечно, феодальный гнет давил на ремесленников и торговцев неодинаково. Часто японские историки определяют их одним термином «горожане». И это правильно. Во-первых, потому, что даже в XVI веке ремесленник нередко выступал и в роли торговца, а во-вторых, имущественная дифференциация среди ремесленников и отчасти торговцев не всегда проявлялась столь отчетливо. Тем не менее разделение труда между этими категориями городских жителей, а также имущественное и правовое неравенство между ними становились все заметнее.