Хидэёси жил и действовал в условиях классового общества и, естественно, не мог находиться вне определенной системы социальных отношений. Несмотря на то что он был далеко не знатного происхождения, он, оказавшись на самой вершине власти, прекрасно «вписался» в структуру правящего класса, усердно и старательно отстаивая его интересы и укрепляя его господствующие позиции. Однако как каждый правитель, стремящийся любой ценой удержаться у власти, он нуждался в поддержке не только правящей элиты, но и широких народных масс. Отсюда — его постоянные заигрывания с народом, стремление выставить себя выразителем и защитником его интересов. Хидэёси, хитрому политику и искусному дипломату, не раз удавалось обманывать не только своих соперников, рвавшихся к власти, но и народные массы, которые, особенно на первых порах, возможно, и поверили в эту исключительную личность, связывая с ней свои надежды на лучшую жизнь. Но из этого вовсе не следует вывод, будто Хидэёси стоял над классами и в одинаковой мере заботился о всех слоях японского общества. Вышедший из трудовой среды, но рано оказавшийся у кормила правления страной, он с упоением вкушал прелести жизни диктатора, укрепляя общественные устои того социального строя, который его породил.
Дворец Дзюракудай, построенный в тот момент, когда Хидэёси находился в зените славы и власти, просуществовал недолго. В 1592 году, всего через четыре года после того, как торжественно и пышно отпраздновали открытие роскошной резиденции, Хидэёси добровольно отказался от звания кампаку, которое перешло к его племяннику — приемному сыну и наследнику Хидэцугу, а сам Хидэёси навсегда покинул дворец Дзюракудай и поселился в замке Фусими, где в уединении, почти затворником провел остаток своей жизни. С этого времени и до конца дней своих Тоётоми Хидэёси носил титул Тайко, который давался отставному кампаку, передавшему это высокое звание своему наследнику.
Что побудило Хидэёси к такому шагу? Какие причины лежали в основе столь неожиданного решения? Ответить на эти вопросы однозначно невозможно. Совершенно очевидно, что необходимо учитывать сумму обстоятельств.
Первое соображение, которое напрашивается само собой, это надвигавшаяся старость и связанное с этим желание заранее позаботиться о том, чтобы после его смерти власть в стране прочно удерживалась за его родом. В 1592 году Хидэёси исполнилось 56 лет. По тем временам это был весьма почтенный возраст, до которого доживали далеко не многие. И хотя Хидэёси прожил почти в полном уединении, на которое он сам себя обрек, еще целых шесть лет, но и в 56 лет он выглядел уже глубоким старцем и поэтому, очевидно, спешил еще при жизни решить проблему наследования власти.
Он прекрасно помнил, как сложно и остро протекала борьба вокруг вопроса о преемнике Ода Нобунага, сколько хитрости надо было проявить и сколько потратить сил самому Хидэёси, чтобы решить этот вопрос в свою пользу. А где гарантия, что все это не повторится после смерти и кто-либо из его же близкого окружения не попытается силой отстранить от власти его законного наследника и сам захватить власть? Он не мог не думать об этом и не предпринимать какие-либо шаги, чтобы предотвратить жестокую битву за власть, которая, как ему казалось, неизбежно возникла бы и разрушила все то здание, которое создавалось с колоссальными жертвами и огромным трудом.
Подтверждением сказанного могут служить письма Хидэёси последних лет его жизни, в которых явственно прослеживается тревога за будущее развитие страны, которое он связывал прежде всего с тем, в чьих руках окажется власть после его смерти и как будет осуществляться управление государством. Он прекрасно понимал, что на верховную власть будут претендовать все наиболее влиятельные и тщеславные феодалы, которых ничто не остановит, если появится хоть малейшая возможность захватить власть. Поэтому еще при жизни Хидэёси хотел как-то умерить аппетиты крупных феодалов, оградить их притязания на высший пост в государстве определенными рамками, которые никто не мог бы переступить, чтобы посягнуть на верховную власть, которая по замыслу Хидэёси должна принадлежать только прямым потомкам его фамилии.
Когда Хидэёси принял решение отказаться от звания кампаку, его наследнику, приемному сыну, шел 24-й год. Это был возраст достаточно зрелого человека, которому вполне можно было доверить управление страной. Хидэёси именно на это и рассчитывал, надеясь дать своему наследнику возможность постепенно освоить сложную структуру политической власти и самостоятельно заниматься государственными делами.