Получив известие о том, что Сеул пал, Хидэёси, абсолютно уверенный, что теперь уже ничто не может помешать осуществлению его планов захвата и полного подчинения Японией не только Кореи, но и Китая, начал думать, как ему управлять этими тремя государствами. Свои мысли он изложил в одном из писем: «Японского императора я направлю в столицу Китая. В дар императорскому двору представлю десять провинций, расположенных вокруг столицы.
В столицу Кореи я назначу Хасиба Хидэкацу или Укита Хидэиэ. Сам я намерен поселиться в городской префектуре Нинбо, куда заходят японские корабли.
Я отдаю моему народу, который участвует в военном походе, страну, расположенную близко к Индии. В дальнейшем и Индия тоже будет покорена»[544].
Тем временем к Сеулу стягивались все новые воинские подразделения японской армии. Проделав тот же путь, что и первые три дивизии, в Сеул вошли еще четыре: четвертая, пятая, шестая и восьмая. Войскам седьмой дивизии под командованием Мори Тэрумото и девятой, которой командовал Хасиба Хидэкацу, было приказано завладеть провинцией Кёнсан и удерживать ее в своих руках.
Военачальники японской армии, находившиеся в то время в Сеуле, провели в начале мая 1592 года своего рода военный совет, на котором перед каждой дивизией была поставлена задача захватить и держать под своим контролем все восемь провинций Кореи. Укита Хидэиэ и находившейся под его командованием восьмой дивизии вменялось в обязанность захватить провинцию Кёнги (японское название — Кэйко), Кониси Юкинага и его первая дивизия должны были атаковать провинцию Ихёнаи (Хэйан), Като Киёмаса и его вторая дивизия были ответственны за операцию по покорению провинции Хамгён (Канкё), провинция Хванхэ (Кокай) закреплялась за Курода Нагамаса и его третьей дивизией, Мори Ёсинари и четвертая дивизия, которой он командовал, должны были захватить провинцию Канвон (Когэн), провинция Чхунчхон (Тюсэй) была объявлена объектом вторжения частей пятой дивизии, которой командовал Фукусима Масанори, Кобаякава Такакагэ и его шестая дивизия должны были захватить провинцию Чолла (Дзэнра), и, наконец, Мори Тэрумото и находившейся под его командованием седьмой дивизии надлежало обеспечить полный контроль над провинцией Кёнсан (Кэйсё)[545].
За несколько дней до того, как японские войска вошли в Сеул, корейский ван Сонджо и его министры трусливо бежали ночью из столицы. Они получили с фронтов панические донесения от своих военачальников, которые были совершенно бездарны в военном отношении и к тому же до такой степени растерялись, что, имея в своем распоряжении немалую по численности армию, оказались неспособными если не приостановить, то хотя бы в какой-то мере помешать беспрепятственному продвижению врага. Возмущенные бегством двора, жители корейской столицы сожгли правительственные здания и дворцы, принадлежавшие членам ванской фамилии. Вслед за двором позорно бежали с поля боя и командующие корейскими войсками, которые непосредственно отвечали за оборону столицы.
Тем временем японские войска, не встретив никакого сопротивления, сочли, что корейская армия либо полностью разгромлена, либо распалась сама по себе и разбрелась по стране. В Сеул они вошли без боя. Это были войска Кониси Юкинага. На несколько дней Сеул был отдан на разграбление японским воякам, которые издевались над мирными жителями и уничтожали все, что попадало им на глаза.
Вскоре к Сеулу подошла дивизия Като Киёмаса, а чуть позже — и армия Курода Нагамаса, усиленная затем войсками Симадзу. В Сеул во главе 10-тысячной армии прибыл Укита Хидэиэ, назначенный главнокомандующим всеми японскими экспедиционными силами в Корее.