Важное значение для отражения японской агрессии и окончательного разгрома врага имело присутствие в Корее 140-тысячной китайской армии. После провала мирных переговоров с Хидэёси китайские власти, нисколько не сомневаясь в его истинных намерениях и не желая оказаться лицом к лицу с врагом на своей собственной территории, па этот раз действовали более решительно и оперативно. Они направили в помощь корейской армии значительный контингент своих вооруженных сил. В феврале 1598 года китайские войска, форсировав реку Имджинган, вышли к Сеулу и заняли позиции к югу от столицы.
Объединенные силы, включавшие в себя подразделения корейской и китайской армий, а также отряды народного ополчения, повели широкое наступление по всему фронту. С большими потерями враг отступал на юг, намереваясь укрепиться на пусанском плацдарме. Тем же самым путем, по которому в 1592 году войска Като Киёмаса двигались на Сеул, японские войска следовали не с юга на север, как тогда, а с севера на юг. Корейские и китайские армейские части освобождали от захватчиков корейские города и деревни. Жестоким был бой за освобождение города Улсана, который обороняли войска Като Киёмаса. Почти десять дней длилась его осада. За это время только от голода, холода и болезней погибло огромное число японских воинов.
Отступавший противник, еще больше ожесточившийся от тяжелых военных поражений и полного провала своей авантюры, вымещал злобу на мирном населении. Оккупанты полностью разрушили древнюю столицу Силлы, одного из трех ранних корейских государств, — город Кёнджу с его великолепными архитектурными памятниками, богатыми храмами, замечательными творениями корейских мастеров.
Десятки тысяч до смерти замученных людей, груды развалин, под которыми погребены многие исторические и культурные памятники корейского народа, дотла сожженные деревни — эти страшные следы чудовищных преступлений оккупантов, как незаживающие раны, долго, очень долго зияли на народном теле, напоминая об этой жестокой и тяжелой войне.[567] Вместе с тем эта жестокость — свидетельство полной безнадежности и крайнего отчаяния агрессора. Для него каждый новый бой становился все более тяжелым и кровопролитным. Он не имел уже никаких шансов не только на военный успех, но и на то, чтобы отстоять хоть какие-нибудь укрепленные пункты, где можно было бы разместить оставшиеся японские войска, их беспорядочное отступление превратилось в паническое бегство.
Массированные удары регулярных частей дополнялись смелыми рейдами в тылы врага, совершавшимися отрядами народного ополчения. Они выводили из строя целые японские гарнизоны, сжигали амбары с продовольствием, уничтожали японские склады с оружием и боеприпасами.
Большую роль в разгроме вражеских группировок сыграли военно-морские силы, представленные окрепшим корейским флотом и прибывшими ему на помощь китайскими боевыми кораблями с 5 тыс. моряков. Согласованными действиями им удалось сковать силы противника на южном направлении, сорвать все его попытки перебросить свежие подкрепления, чтобы приостановить отступление японских войск. Особенно тяжелая ситуация сложилась для Кониси и его армии, зажатой в кольцо с суши и моря на небольшом клочке земли в районе города Сунчхон. Им на выручку поспешили войска Симадзу, находившиеся почти на самой южной оконечности Корейского полуострова, в районе города Сачхон, и войска Като Киёмаса, державшие оборону у города Ульсан, на юго-восточном побережье Кореи. Одновременно был мобилизован чуть ли не весь японский флот, находившийся в это время на юге. Более 500 вражеских кораблей направилось в бухту Норянджин с целью вызволить из окружения войска Кониси. Своевременно оказавшиеся в этом районе объединенные силы корейского и китайского флотов навязали противнику жестокий бой. В этом морском сражении враг потерял много своих кораблей и более 10 тыс. убитыми. Это было последнее сражение японо-корейской войны; в нем Ли Сунсин получил смертельное ранение. Подлинный герой отечественной войны корейского народа до конца исполнил свой воинский и патриотический долг.
К осени 1598 года положение японской экспедиционной армии стало особенно критическим. Японские войска, выбитые из всех укрепленных пунктов, были почти полностью деморализованы, большие размеры приняло дезертирство, охватившее не только рядовых воинов, но и самураев. При том паническом смятении, всеобщем хаосе и страхе, которые царили в рядах неприятеля, уже мало кого заботил вопрос о том, как переломить ход военных действий. Вряд ли кто-нибудь вообще сомневался в том, что война окончательно проиграна. Каждый думал лишь о том, как бы самому выбраться из этого ада, целым и невредимым добраться до Японии.
567
О жестокости японских агрессоров напоминает и «Могила ушей» («Мимидзука») в Киото, в которой было зарыто, как утверждают, 38 тыс. ушей, отрезанных у корейцев и привезенных в Японию в доказательство победы (см.: G. В. Sansom. A History of Japan. 1334–1615, с. 360).