Изучая историю крестьянских движений своей страны, далеко не каждый исследователь может устоять перед искушением «подтянуть» отдельные, наиболее крупные выступления крестьян или систему взглядов их руководителей до уровня событий и фактов немецкой истории эпохи Реформации и Крестьянской войны. В таких случаях нередко прорисовывается картина, которая хотя и содержит черты некоторого внешнего сходства, но сходство это в значительной мере предстает все же иллюзорным.
Не удалось избежать этих крайностей и некоторым японским историкам, особенно тем, которые, как отмечалось выше, хотели бы несколько «приподнять» значение антифеодальных движений в своей стране, придать им более высокое социальное звучание. Именно этим следует объяснить желание ряда японских историков привнести в восстание в Ямасиро элементы, которые если и не отождествляли бы, то по крайней мере ассоциировали бы это событие с отдельными чертами буржуазной революции.
Восстание в Ямасиро при всем том, что это был кульминационный пункт борьбы японских крестьян в XV веке, не содержало требований, на основании которых можно было бы говорить даже о зародышах буржуазного развития. Для этого не созрели объективные предпосылки. И не только социально-экономические. Это восстание имело все-таки местный, локальный характер и не приняло общенациональных размеров. Условия раздробленной страны, которую буквально раздирали нескончаемые внутренние феодальные войны, объективно сдерживали зарождение и рост буржуазных элементов. Любопытно в этой связи замечание Ф. Энгельса: подчеркивая высокую выдержку и энергию, проявленные немецким народом в эпоху Реформации и Крестьянской войны, он пишет, что в иных условиях, т. е. у «централизованной нации», эти выдержка и энергия «привели бы к самым блестящим результатам»[589].
Сейчас мы подошли к одному из очень важных вопросов, связанных с принципиальной оценкой крестьянского движения и вообще борьбы народных масс в Японии в XVI веке, их роли в событиях, которые развернулись в стране во второй половине этого столетия и если были не самыми радикальными во всей предшествовавшей японской истории, то, во всяком случае, имели переломное значение.
В японской и советской историографии утвердилась точка зрения, согласно которой после восстания в Ямасиро крестьянское движение в Японии пошло на убыль. В доказательство этого тезиса приводятся обычно данные о сокращении числа зафиксированных крестьянских восстаний. Оно действительно сократилось. Если в XV веке произошло 113 крестьянских восстаний, то на XVI век приходится всего 44[590].
В то же время, несмотря на сокращение числа восстаний японских крестьян в XVI веке, некоторые историки (например, Касахара Кадзуо, Инамура Рюити) говорят применительно к данному периоду даже о крестьянской войне. В чем тут дело? Как объяснить столь значительные расхождения во взглядах?
Весь вопрос в том, под каким углом зрения рассматривать эти восстания. Если смотреть на них как на силу, с помощью которой новые феодальные владетели пытались установить свое господство, а затем, достигнув этой цели, подавить борьбу крестьян, то тогда логически вытекает вывод, что с установлением нового феодального господства путем образования крупных феодальных княжеств (а это происходило как раз на рубеже XV–XVI веков) крестьянское движение неизбежно должно было идти на убыль.[591] Но это в том случае, если крестьянское движение рассматривать лишь как неразрывную составную часть феодальных войн.
Иногда пишут о спаде самостоятельной крестьянской борьбы в XVI веке, объясняя его тем, что, во-первых, от борьбы отошли крупные мёсю и самураи-землевладельцы, которые к началу XVI века укрепили свои феодальные права, а во-вторых, состоятельные крестьяне и крестьяне, освободившиеся в связи с некоторым увеличением числа мелких хозяйств от барщинной и патриархальной эксплуатации, стали широко привлекаться воюющими князьями в свои армии[592]. Те японские авторы, которые не склонны признавать крестьянское движение как самостоятельную революционную силу, рассматривают борьбу крестьян, особенно в период внутренних феодальных войн (XV–XVI века), лишь как своеобразный привесок к феодальной междоусобице. При этом главная роль отводится «земельным самураям» и даже феодалам, которые в борьбе со своими соперниками терпели поражение, разорялись и сами превращались в крестьян[593].
591
Такой именно точки зрения придерживается, в частности, Судзуки Рёити, считающий, что, после того как укрепились княжества и в стране возникло новое феодальное господство, крестьянство начало распадаться и не представляло собой уже столь грозной силы, как в период годов Онин, когда росли новые феодальные силы и крестьянство своей борьбой со действовало этому процессу [см.: Судзуки Рёити. Нихон тюсэй-но номин мондай (Крестьянский вопрос в Японии в средние века). Киото, 1948, с. 180].
592
См.: И. Г. Поздняков. О некоторых особенностях крестьянских восстаний в Японии в XV–XVI вв. — «Краткие сообщения Института народов Азии АН СССР». Вып. 50. Японский сборник. М., 1962, с. 40.