Эти и им подобные легенды имели широкое хождение еще при жизни Хидэёси и нередко рождались в ближайшем его окружении, а возможно, исходили от него самого. После смерти Хидэёси они перешли на страницы различных повествований о нем и его времени.
Пытаясь объяснить причины появления на свет столь невероятных легенд, а также их долгую жизнь (еще до второй мировой войны эти версии о происхождении Хидэёси всерьез рассматривались официозной японской историографией), некоторые японские исследователи справедливо обращают внимание на социальные мотивы, отмечая, что такие взгляды отражали не только характер и устои японского феодального общества, в котором простолюдин не мог добиться высокого положения, но и психологический настрой этого общества, которое не готово было к восприятию столь необычного феномена[118].
Легенды не переставали быть легендами оттого, что попадали на страницы исторических источников и официальных сочинений. Но постепенно правда пробивала себе дорогу, освобождая истину от всего заведомо ложного и маловероятного.
Анализируя и сопоставляя различные по характеру источники, современные японские историки выделяют те из них, которые точнее и объективнее передают события той далекой эпохи, помогают воссоздать более или менее близкую к реальной действительности картину жизни и деятельности Хидэёси. Наиболее достоверные сведения, как считают ведущие японские специалисты, содержатся в «Записках о происхождении Тайко» («Тайко Судзёки»).[119] Их автор — Цутия Томосада, бывший непосредственным вассалом сёгунов из феодального дома Токугава. Его мать была родом из той же деревни Накамура, что и Хидэёси, поэтому она, очевидно, хорошо знала эту семью. Можно предположить, что детство Хидэёси протекало на ее глазах. Обо всем этом она часто рассказывала своему сыну, вспоминая о давно минувших днях. Впоследствии, основываясь на рассказах матери, он составил свои «Записки о происхождении Тайко».
В этих записках говорится о том, что Хидэёси родился в «год обезьяны», а именно 1 января 1536 года, что его отец Киносита Яэмон был родом из деревни Накамура и служил пехотинцем у феодала Ода Нобухидэ. После военной службы он возвратился в свою деревню Накамура и продолжал заниматься сельским хозяйством. Когда Хидэёси исполнилось восемь лет, его отец умер.
Мать Хидэёси, уроженка деревни Гокисо той же провинции, после смерти первого мужа Киносита Яэмона вышла замуж за Тикуами, который ввиду болезни вынужден был оставить дом Ода Нобухидэ, где он прислуживал, и поселиться в деревне Накамура[120].
В детстве Хидэёси не отличался ни особыми умственными способностями, ни большим усердием и прилежанием. Учение давалось ему с трудом. На этом основании его нередко изображают даже малограмотным. Возможно, о нем и не скажешь, что во всех отношениях он был высокообразованным для своего времени человеком. Если судить о грамотности Хидэёси по его эпистолярному наследию, то действительно может создаться впечатление, что она была у него не очень высокой; он не придерживался никаких формальностей, не соблюдал общепринятых для этого стиля правил и норм, редко употреблял иероглифы, хотя сами письма и не лишены определенных литературных достоинств. Его стиль прост и незамысловат, употребляемая лексика общедоступна и даже обыденна. Конечно, это можно рассматривать как свидетельство недостаточно высокого уровня грамотности. Но в то же время это вполне могло происходить и от осознания собственного превосходства, отсутствия какой-либо искусственной скованности не только в практических делах, но и в языке, от презрения к замысловато-усложненной вычурности аристократического стиля, от стремления к более простым, общедоступным формам отношений.
119
Судзуки Рёити, например, считает, что «Тайко Судзёки» («Записки о происхождении Тайко») являются одним из наиболее заслуживающих доверия источников. См.: Судзуки Рёити. Тоётоми Хидэёси, с. 3. Аналогичной точки зрения придерживался и Токутоми Иитиро, который отмечал, что версия о происхождении Тоётоми Хидэёси, содержащаяся в этих записках. См.: Токутоми Иитиро. Тоётомиси дзидай, с. 18.