В самом деле, политическая сфера — возможно, в большей степени, чем любая другая область, — особенно отчетливо вскрыла противоречивость сложной натуры Нобунага и его непоследовательность.
С одной стороны, для него не существовало никаких авторитетов ни в какой области человеческой деятельности. Более того, он испытывал даже какую-то особую, сильно выраженную и открыто проявлявшуюся страсть к переменам, к ломке всего старого, не считаясь ни с высокими авторитетами знаменитых аристократических родов и фамилий, ни со светской и духовной властью, ни даже с древними традициями и обычаями народа, если они не соответствовали его взглядам на жизнь, его ценностным представлениям. Того же он требовал и от своих вассалов, которые, как и он, железной рукой должны были проводить в жизнь все его начинания, не считаясь ни с чем.
С другой стороны, Нобунага фактически сохранил старую политическую систему, являя тем самым непоследовательность в своих взглядах и делах.
Хотелось бы обратить внимание еще на одну область деятельности Ода Нобунага. С его именем связан новый этап в истории строительства феодальных замков и развитии дворцово-замковой архитектуры. Воздвигнутый им в Адзути замок представлял собой не только грандиозное сооружение из камня, каких не знала до того Япония, но и новый архитектурный стиль и вообще новую культуру, получившую название «культура Адзути — Момояма».
Замок располагался на холме высотой 110 м над уровнем моря, вблизи живописного озера Бива, и отстоял от столицы на расстоянии 14 ри (около 55 км), которое можно было покрыть за один день. Он был выгодно расположен в стратегическом отношении: через этот пункт пролегала дорога в столицу из областей Хокурику и Токайдо, что имело немаловажное значение, учитывая возможное нашествие на столицу войск тех феодалов, которые не отказались от своих претензий на верховную власть.
О размерах замка можно судить по высоте ограждавшей его каменной стены, которая достигала 12 кэн (около 22 м). Замок был целиком выложен из камней-великанов. Отдельные монолиты были так велики, что на стройку их доставляли 2–3 тыс. человек. А один из них, получивший название «камень-змея», волокли наверх три дня и три ночи 10 тыс. человек. Одним из руководителей этой операции был Хидэёси[171]. Над всей округой возвышалась высоченная главная башня замка, с которой, как с наблюдательного пункта, далеко можно было обозревать бескрайние равнины и широкую гладь озера.
На строительстве замка, над его архитектурным оформлением и внутренним убранством трудились лучшие мастера, строители, архитекторы и живописцы. Почти четыре года провел здесь известный художник того времени Кано Эйтоку, старательно расписывая стены замка и искусно оформляя его интерьер.
На стенных росписях он старался запечатлеть не только сюжеты на конфуцианские и буддийские темы, но и японские пейзажи, животный мир, жанровые сцены и т. д. Знаменитая фреска, принадлежащая кисти этого живописца, на которой изображена схватка дракона и тигра, символически отобразила дух и атмосферу того смутного времени[172]. Наряду с реальными изображались и мифические животные и птицы вроде птицы Хоо со змеиной шеей, рыбьим хвостом, черепашьей спиной и куриным клювом. Появление такой мифической птицы считалось счастливым предзнаменованием. На створчатых ширмах часто изображался китайский лев.
На одной из створчатых ширм художник нарисовал с натуры замок и город Адзути. Ода Нобунага так высоко оцепил эту работу, что решил показать ее самому императору. Впоследствии Нобунага через христианских миссионеров переслал эту ширму папе римскому. Благодаря этой картине европейцы впервые смогли представить себе облик японского города[173], да и саму Японию.
Мы рассмотрели основные аспекты военной и государственной деятельности Ода Нобунага, которые позволяют представить характер этого человека, его политические взгляды, ту обстановку, в которой оказался Хидэёси и под влиянием которой формировалось собственное мировоззрение последнего, его отношение к жизни, к реальной действительности.
172
См.: Нихон бунка-но рэкиси. Адзути — Момояма (История японской культуры. Период Адзути — Момояма). Т. 7. Токио, 1980, с. 41.