Хидэёси шел за гробом, держа в руке обнаженный меч. Он лично руководил траурной церемонией, придавая этому большое значение. Организацией пышных, хотя и символических похорон Хидэёси хотел выразить свое высочайшее почтение Ода Нобунага, который был для него и господином и наставником. В то же время это был хороший повод самому укрепиться в новом качестве, продемонстрировать свою силу и реальную власть. Чем пышнее, богаче и величественнее были похороны, тем значительнее и влиятельнее должен был выглядеть их устроитель — Хидэёси как продолжатель дела Нобунага и его фактический преемник. Траурный церемониал в столице по своей помпезности превзошел похороны сёгунов.
На торжественно-траурной церемонии присутствовали чуть ли не вся столичная знать, включая членов императорской семьи, крупные даймё или их представители. На всем почти трехкилометровом пути следования похоронной процессии от храма Дайтокудзи до Рэндайно, где, по буддийским обычаям, предали огню деревянную статую Будды, олицетворявшую останки Ода Нобунага, по обе стороны шпалерами расположилось 30 тыс. воинов, вооруженных пиками, луками и ружьями. Охраной во время похорон руководил младший брат Хидэёси — Хасиба Хидэнага. Для увековечения памяти Ода Нобунага Хидэёси распорядился выделить храму Дайтокудзи денег в количестве 1 тыс. гинсу, 10 тыс. кан и 500 коку (или 75 т) риса[202]. Император Огимати посмертно присвоил Ода Нобунага звание «главный министр» (дадзё-дайдзин)[203].
На следующий день после «похорон» Хидэёси покинул столицу и отправился в свой новый замок в Ямадзаки. Очевидно, на столь быстрый его отъезд повлияло то обстоятельство, что на «похороны» не прибыли оба сына Нобунага, а также главный соперник Хидэёси — Сибата Кацуиэ. Их отсутствие было плохим предзнаменованием, предвещавшим что-то тревожное, хотя Хидэёси еще не знал, что Кацуиэ и младший сын Нобунага — Нобутака готовили против него заговор.
Описывая церемониал «похорон» Ода Нобунага, некоторые авторы, например У. Денинг, утверждают, что на «похоронах» присутствовал и Сибата Кацуиэ, который чуть ли не публично обвинил Хидэёси в узурпаторстве. По этой версии, когда один из ближайших соратников Хидэёси, Маэда Гэнъи, собирался, обращаясь к присутствовавшим в храме Дайтокудзи именитым гостям, зачитать заранее подготовленный текст, в котором говорилось, что внук Ода Нобунага — Самбоси является отныне законным преемником Нобунага, а Хидэёси становится фактическим продолжателем его дела, находившийся здесь же Сибата Кацуиэ воскликнул, что эта роль по праву принадлежит сыну Нобунага — Нобутака, и никому другому, а он, Кацуиэ, остается его истинным приверженцем и покровителем. В этот момент, по словам У. Денинга, с левой стороны храма послышался громкий и суровый голос Хидэёси, который, держа на руках Самбоси, шел к алтарю. Приблизившись к Кацуиэ, он посмотрел на него полными гнева глазами и оскорбительным тоном спросил, какое он вообще имеет право подходить к алтарю раньше его, Хидэёси. Сибата Кацуиэ не мог сдержать охватившего его негодования и с возмущением ответил, что эта его выходка является дерзкой[204].
Несмотря на многочисленные подробности, с которыми описана эта сцена, она мало убеждает, да и сам автор не очень-то верил в надежность этих свидетельств, хотя и утверждал, что опирался на фактический материал, содержащийся в работах некоторых японских авторов и даже в источниках, например в «Записках о Тайко». Однако тщательный анализ исторических документов и их сопоставление, проведенные современными японскими историками, не оставляют сомнений в том, что Сибата Кацуиэ, как и оба сына Нобунага, вообще не присутствовал на этих символических похоронах; в те дни они не были в столице, хотя в некоторых источниках ошибочно указано, что Кацуиэ и оба сына Нобунага участвовали в «похоронах».[205]
Если следовать логике развития событий после совещания в Киёсу, то Сибата Кацуиэ не должен был участвовать в мероприятии, организованном Хидэёси и проходившем под его эгидой, ибо оно имело вполне очевидную цель: укрепить лидирующее положение последнего среди всех других сподвижников и соратников Ода Нобунага и тем самым продемонстрировать свою единоличную власть, с чем Сибата Кацуиэ никак не мог согласиться. Последующий ход событий убедительно доказал это.
202
Подробно о символических похоронах Ода Нобунага см.:
Танака Ёсинари. Тоётоми дзидайси (История эпохи Тоётоми). Токио, 1934, с. 25–26;
Такаянаги Мицутоси. Сидзугадакэ-но сэн, с. 32–36;
Футаки Кэнъити. Кассэн-но бутайура (За кулисами боевых сражений). Токио, 1979, с. 119.
205
Как отмечает Такаянаги Мицутоси, в некоторых источниках действительно говорится, что Сибата Кацуиэ и его сторонники прибыли с войсками в Киото для организации «похорон» Ода Нобунага. Однако автор считает это утверждение ошибочным. Оно могло быть вызвано тем, что Кацуиэ обращался к своим сторонникам с письмами, в которых высказывал мнение о необходимости организовать такие «похороны». На этом основании намерение Кацуиэ вполне могло быть выдано за реальный факт (см.: Такаянаги Мицутоси. Сидзугадакэ-но сэн, с. 33).