Рикю изменил конструкцию чайного домика, уменьшил его размеры и, что особенно важно, сделал вход в домик низким и узким. Этим подчеркивалось, с одной стороны, определенное равенство всех в чайной церемонии: каждый, независимо от социального положения и звания, должен был согнуться, проходя через низкий вход, а с другой стороны, чайная церемония должна была олицетворять мир и спокойствие, что было так необходимо в то смутное время, и хотя бы на время освобождать человека от его постоянных забот в трудной повседневной жизни, дать ему возможность побыть наедине с собой и пообщаться с природой. Построенный Рикю чайный домик имел такой узкий вход, что входящий должен был снять меч и оставить его за порогом[234].
Что же касается судьбы самого реформатора чайной церемонии, то она сложилась весьма трагично, что, в общем, тоже весьма характерно для того жестокого века. Один из самых приближенных к Хидэёси людей, пользовавшийся его полным доверием и покровительством, Сэн-но Рикю по воле того же Хидэёси должен был совершить самоубийство. Существуют разные версии о «провинности» этого уже очень почтенного в то время старца, до такой степени разгневавшего Хидэёси. Одна из них гласит, будто Сэн-но Рикю потребовал, чтобы на воротах буддийского храма Дайтокудзи, на постройку которого он сделал крупное пожертвование, установили его деревянную статую. Каждый, в том числе сам Хидэёси, направляясь в этот храм, должен был проходить под его деревянным изображением. Это разъярило Хидэёси. Он усмотрел в таком поступке дерзкий вызов себе.
В исторической литературе имеют хождение и некоторые другие версии, объясняющие причины столь резкой и неожиданной перемены отношения Хидэёси к своему давнему верному стороннику и другу. Одни утверждают, например, что Рикю, пристрастившись к деньгам, начал усиленно обогащаться за счет своего искусства приготовления чая. Торгуя чайными сервизами, он, зайдя слитком далеко, перешел все границы дозволенного и тем самым навлек на себя гнев и возмущение Хидэёси. Другие полагают, что причиной немилости послужил заурядный случай: Рикю просто не позволил своей дочери петь для наложниц Хидэёси[235].
Однако, каковы бы ни были истинные причины, побудившие Хидэёси отказаться от услуг Рикю, достоверно лишь то, что он откровенно и грубо презрел его, лишил не только своего доверия, но и прежнего высокого положения в обществе. Рикю вынужден был возвратиться в свой родной город Сакаи, где пребывал в глубоком раздумье над тем, что же, в сущности, произошло? Как повествуют некоторые исторические источники, из многочисленных поклонников, учеников и последователей Рикю только двое, не страшась гнева Хидэёси и возможных репрессий с его стороны, отважились проводить своего опального учителя[236]. Правда, кое-кто из сострадания советовал ему пойти на поклон к Хидэёси и просить у него прощения. Но гордый и вольнолюбивый Рикю остался верен себе и не склонил головы перед всемогущим властителем. Он предпочел смерть унижению. В этом проявился не только его сильный характер, но и убежденность в своей правоте, ясное осознание своей невиновности.
Многие современные японские авторы видят в этом факте прежде всего свидетельство крайней жестокости Хидэёси, которая не имеет исторического оправдания, тем более что речь шла о человеке сугубо мирной профессии. В то смутное и суровое время, когда всюду бушевало пламя войны и каждый в любой момент мог оказаться жертвой бесчеловечного обращения, крайней свирепости и жестокости, небольшая по размерам чайная комнатка, где Сэн-но Рикю проводил чайную церемонию, представляла собой своеобразный микрокосм, в котором господствовали свои законы и свои ценности. Главные атрибуты этого мира — скромность, простота, миролюбие. Всякий, кто приходил сюда, должен был забыть обиды и вражду, которые жгли его душу, и, расположившись на матах-татами перед чашечкой с зеленым чаем, вести непринужденную беседу о вещах, далеких от реальных забот и тревог. Не раз Сэн-но Рикю прислуживал в чайных домиках не только Хидэёси, но и многим его военачальникам, демонстрируя свое умение вкусно готовить ароматный чай и создавать атмосферу благожелательности и непринужденности. И в результате такой трагический финал: человек, жизненным кредо которого было хранить мир, стал жертвой неоправданной жестокости и суровой беспощадности. Даже в то время, когда жизнь любого человека мало что значила и каждый мог лишиться ее в любой момент и по любому поводу, факт самоубийства Сэн-но Рикю, к которому принудил его военный правитель страны Хидэёси, потряс японское общество, произвел на всех ужасное впечатление[237]. Тем более безрассудным и чудовищным представляется этот поступок Хидэёси современному человеку.
237
См.: Daisaku Ikeda, Yasushi Inoue. Letters of Four Seasons. Tokyo — New York — San-Francisco, 1980, с. 115.