Действительно, аппарат приобрёл обтекаемую форму. Внизу что-то жужжало — наверно, колёса по асфальту. Мимо мелькали здания, светофоры… потом деревянные дома, сараи — окраина. После нескольких унылых и толстых лабазов ночь распахнулась, до горизонта были звёзды, впереди тускло отсвечивала река. Пассажир забеспокоился: «Куда его несёт? Утонем». Он подскочил было, но больно ударился головой о колпак и упал на сиденье. Руль и тормоз отсутствовали. Колба-Воблов хотел уцепиться за что-нибудь, но не за что было, он уцепился за собственные колени.
Аппарат скатился по отлогому берегу и врезался в воду. Капот его вытянулся, стал острым. Машина покачалась, течение тихо подхватило её, вдруг сзади взбурлило, нос аппарата приподнялся — и катер полетел поперёк реки.
Противоположный берег был обрывистым. Зверь влез по нему, изгибаясь между неровностями, передёрнул боками и фыркнул — стряхнул с себя воду.
Дальше оказался луг.
Колпак кабины как-то уничтожился. Машина, снова расползшись в каравай, медленно двинулась по траве. Внизу захрустело.
Колба-Воблов выбросился на землю и что было сил пробежал несколько шагов. Но опомнился и затормозил. Не следовало терять такой замечательный агрегат.
Существо ползло, оставляя за собой выбритую дорожку. По корпусу его проскакивали искры, где-то внутри вздыхал и постукивал поршень.
«Траву ест!» — понял преподаватель. Поколебался и, найдя при свете звёзд лопух, понёс его агрегату, на всякий случай загораживаясь лопухом, как щитом.
Машина потянулась навстречу, изжевала лист и понюхала руки зкспериментатора: нет ли ещё чего. Сзади у неё вырос хвост и повилял в знак удовольствия. «Ах ты, дорогая легковушка! — растроганно подумал Колба-Воблов. — И чего ж я тебя боялся? Хотя… схватила ты меня… Зачем схватила?.. А! Может, ты без человека не ездишь? Голодная была, хотела поскорей попастись…».
Наевшись, автомобиль остановился. В нём что-то гудело и потрескивало, как провода высокого напряжения. Наверно, вырабатывалась электроэнергия.
Аппарат начал расти. Учёному опять стало не по себе, он отступил. Машина приобрела пирамидальные очертания, поднялась выше человеческого роста, потом чуть осела и раздалась вширь. Получился шатёр. В нём разъехалась в стороны дверь.
Преподаватель с сомнением помедлил. Но всё же решился. Вошёл.
Под потолком зажглась лампочка. У стены была лежанка. Имелся также стол — просто большой куб, который пошевеливался, в нём что-то стрекотало. Затем из него всплыла тарелка. На ней лежали вилка, хлеб и котлета.
Колба-Воблов вытаращил глаза на это великолепие. Котлета фырчала — видно, была только что поджарена. Что же, следовало испытать все возможности агрегата, тем более что за последние полсуток преподаватель только прополоскал желудок чаем у Вохрикова. Колба-Воблов храбро сел и взял вилку.
«А на зиму веников насушим, — заботливо размышлял он, жуя. — Надо сена запасти. Поеду в деревню и куплю копёшку-другую… Спросят: зачем тебе в городе сено? А я скажу: вот, автомобилю — и тут же продемонстрирую…».
Сел он неудачно: под лежанкой в этом месте было что-то твёрдое — мотор, возможно. А в локоть, которым он опёрся о стол, снизу тоже толкнулось что-то. Преподаватель убрал руку — из стола вылез стакан с молоком.
«Да… но ведь отберут у меня машину-то! Не моя… Попрошу подарить… куплю. Всё-таки я первый испытатель… жизнью рисковал… Кстати, надо сейчас поехать на завод, успокоить их… Рассказать, какое чудо у них произведено».
Он огляделся, ища какую-нибудь кнопку или рычаг, который превратит палатку в автомобиль. Но то ли машина улавливала биотоки мозга, то ли сама соображала кое-что — стены шатра все разом надвинулись на Колбу-Воблова, у него даже сердце ёкнуло от неожиданности. Через несколько секунд он опять полулежал под прозрачным колпаком. Аппарат сделался длинным и обтекаемым, приподнялся — видимо, снизу высунулись колеса. Развернувшись, автомобиль бойко покатился к реке.
Светало. Снега нигде не было, сырости тоже. Значит, снегопад случился только на заводе…
Колба-Воблов ехал по окраине города среди палисадников и бревенчатых домов. Внезапно машина с писком затормозила, качнулась вперёд и стала.
«Что такое?» Препятствий на пути не замечалось. Ничего не произошло вокруг… Разве что откуда-то издалека донесся протяжный крик.
Действительно, аппарат словно прислушивался: затих, остановил все свои моторы и шестерёнки…
Вдруг из-за ближнего огорода раздалось хлопанье крыльев, и нахальный глупый голос заорал:
— Кы-кы-Ы-ыррр!
Автомобиль присел и подпрыгнул, справа у него стремительно выросло крыло, а из левого борта выскочил только металлический каркас, с треском развернулся… Машина ударила крыльями по воздуху, взлетела на метр…
Колбу-Воблова швырнуло вбок, перевернуло, прозрачный колпак лопнул, и преподаватель вывалился на дорогу. Аппарат пропахал пыль недоделанным крылом, опрокинулся и тяжело врезался в землю. Брызнули железки и куски обшивки, трахнула синяя молния, из бесформенного корпуса с пушечным звуком вылетел электродвигатель и вышиб несколько планок из забора. Вспыхнул огонь, какая-то ленивая жидкость растеклась из машины, грохнул ещё один взрыв, и преподавателя осыпало конденсаторами и шайбами.
Испытатель сидел в пыли и ошеломлённо смотрел, как расскакивается и горит чудо техники. Он не сразу ощутил, что и сам пострадал: болит шея, едва не свёрнутая при падении, одежда вся в песке… Лишь когда заскрипела где-то поблизости дверь и кто-то заспанный вышел разбираться, что за шум, и ругаться, он поднялся и зашагал прочь.
Позже он узнал, что такой исход был предопределён. «Объяснительная записка электронной вычислительной машины» — документ с многочисленными исправлениями, начертанный шариковой ручкой, во многих местах прорвавшей бумагу, — гласила: «Я, ЭВМ с плохой памятью, то есть не забывающая ничего, получила задание рассчитать наиболее дешёвый вариант поездки в Японию. Созданная мной конструкции представляет собой гигантскую растительноядную бактерию, вырабатывающую электричество и передвигающуюся при помощи электромоторов. Дрессировка и механические воздействия на бактерию позволяют придавать ей вид автомобиля, катера, махолёта (птицелёта, орнитоптера) и палатки. Предусмотрено производство пищи для путешественника. В поездке нежелательны встречи с петухами, так как крик „кукареку“ является общебиологическим сигналом пробуждения и подъёма, аппарат немедленно превратится в махолёт и взлетит. Вследствие преждевременного выключения цеха-автомата товарищем Дисплей дрессировка бактерии для преобразования в махолёт не завершена».
Колба-Воблов на ходу отряхивал брюки. Снял пиджак и выколотил его, не останавливаясь. Так, за делом, он приблизился к заводу.
Но тут он задумался. «Не пропустят на территорию, пожалуй: я нездешний… Да еще ворота снёс… заругают… Стоп, а Дисплей как прошла? Там, где она перелезла через загородку, я-то уж точно перескочу. Надо найти».
Начертив в уме план завода, он поспешил в ту сторону, где предположил низкую ограду.
Однако в расчётном месте он обнаружил забор из занозистых досок — такой, что не достать до верха… Преподаватель растерянно застрял.
Где-то здесь должно быть… Он попробовал шевельнуть одну доску, другую…
Широкий горбыль сдвинулся. Экспериментатор оживился, поднажал. Горбыль висел только на верхнем гвозде, в заборе открылась лазейка. Колба-Воблов радостно юркнул в неё.
Там оказалась крапива в рост человека, через неё вела узенькая тропка. Преподаватель поднял руки, чтобы не обстрекаться, и двинулся по тропе. «Будто сдаваться иду, — мелькнуло в голове. — Как бы Вохриков не поймал…». Крапива кончилась, но путь и дальше был единственный — вдоль колючей проволоки, огораживавшей стоянку электрокаров. Потом показался сквер с лампочкой на столбе, которая всё ещё бледно светила, хотя солнце взошло.
Именно здесь была замечена Дисплей. Колба-Воблов вздрогнул: нет ли и сейчас засады в кустах? Он миновал сквер и боязливо вломился в заросли.
Точно, Вохриков его поджидал.
— Доброе утро, — поражённо поприветствовал его нарушитель.
Офицер был поражён не менее: он видел перед собой выходца с того света.