Показательна и судьба португальских кортесов. Они также старше английского парламента, учреждены в 1254 году, просуществовали 444 года и за это время их собирали 122 раза на период от двух недель до нескольких месяцев. Кортесы состояли из трех сословий: духовенства, знати и горожан. В период расцвета городов от последних зависело, принять или отвергнуть королевскую просьбу о субсидии на войну, на королевское бракосочетание или об изменении содержания драгоценного металла в монетах. Но парламентом кортесы не стали. С усилением королевской власти их значение, как и в Испании, падает. За весь XVI век кортесы собирались десять раз. Португальские кортесы XIX века — вновь учрежденный орган, получивший старое название.
Конечно, погрузившись в анналы европейской истории, можно отыскать около 1550 года (в одной из итальянских или северогерманских городских республик, в голландских Соединенных провинциях, в ландтаге какого-нибудь немецкого княжества, а особенно — в сеймах Чехии и Польши) элементы будущего великого явления, именуемого европейским парламентом. Но лишь элементы. Чтобы такое явление возникло, всей Европе и прежде всего Англии — ее авангарду в делах демократического представительства — предстоял без малого трехсотлетний путь. Не только к XVI-му, но в равной степени к XVII и XVIII векам словосочетание «вполне европейский парламент» просто неприложимо. Мы к этому еще вернемся.
Не было парламента или не было слова «парламент»?
Отказываясь видеть в Думе парламент, мы вместе с тем не должны забывать, что в допетровской Руси имелся сословный и при этом выборный представительный орган, имелись низовые выборные демократические учреждения. Речь о Земских Соборах и о земском управлении.
Установить дату начала русской традиции сословных соборов (совещаний) не представляется возможным. Князья удельной Руси время от времени собирались на «снемы» (съезды) для коллегиального решения общих дел, привлекая представителей сословий. В 1096 году Святополк II, князь Киевский и Владимир Мономах, князь Переяславский, пишут Олегу Гориславичу, князю Черниговскому: «Приезжай в Киев урядиться о Русской земле перед епископами, игуменами, мужами [боярами либо дружинниками] отцов наших и людьми городскими».
На известный съезд в Любече в 1097 году, созванный с целью прекратить распри в Русской земле перед лицом половецкой угрозы, князья прибыли не только с дружинниками, но и с «людьми от земель». К сожалению, подробностей по этому поводу у немногословных летописцев нет.
Под 1211 годом в летописи упомянут собор во Владимире на Клязьме. «Князь великий Всеволод созва всех бояр своих с городов и с волостей, и епископа Иоанна, и игументы, и попы, и купцы, и дворяне, и вси люди». Вероятно, от «попов, купцов, дворян и всех людей» в совещании участвовали делегированные представители — предположить что-то иное сложно. Многие уверены, что историю Земских Соборов надо отсчитывать от этого всесословного совещания у Всеволода Большое гнездо. Особенно историков интригуют «вси люди» и то, что купцы названы раньше дворян. (Правда, для начала XIII века слово «дворянин» было новое и могло означать не совсем то, что позже.)
После собора во Владимире ясные указания в летописях на сословно-представительные совещания надолго пропадают. Это объясняют как ордынским завоеванием большинства русских княжеств, так и развитием в княжествах, избежавших этой участи, другой формы демократии— вечевой.
При этом остается вне рассмотрения Галицко-Волынская Русь, много столетий ощущавшая себя частью единой Русской земли и сохранявшая русское самосознание кое-где до середины ХХ века. Но сегодня ее земли пребывают в составе других государств, и мы их сейчас касаться не будем.
Съезды более ограниченного состава собирались и во времена Орды. Известны съезды удельных князей 1223, 1296, 1304, 1340, 1360 (был созван в Костроме по вопросу борьбы с ушкуйниками — речными пиратами), 1380 годов, летописи упоминают и другие съезды, но слишком немногословно, чтобы судить о них. Все это были совещания в рамках средневековой федерации княжеств. Их сменили совещания, созываемые правителями Русского централизованного государства. К примеру, чтобы определиться с политикой по отношению к Новгороду, Иван III послал в 1471 г. «по вся епископы земли своея и по князи и по бояря свои и по воеводы, и по вся воя (служилые люди) свои». Это был уже прообраз представительного органа. Благодаря участию духовенства, провинциальной знати и «воев» (служилых людей) данное совещание было много представительнее Думы, состоявшей из московских бояр и окольничих. Правда, решение ими было принято позорное: «мысливше... не мало», они постановили идти войной на Новгород.
Возможно в промежутке были и другие сословные совещания, однако указания на это, по словам историков, слишком глухи. Существует мнение, что Судебник 1497 года был принят специальным собором, но и тут неопровержимых доказательств нет. Толчок к регулярным земским соборам мог дать какой-то съезд служилых людей в Москву. Но прежде должно было возникнуть осознание необходимости регулярных сословных совещаний.
Есть авторы, считающие, что споры о дате, от которой следует отсчитывать историю Земских Соборов, вообще беспредметны: Дума, сколько она существует, во всех чрезвычайных случаях усиливалась выборными от земств и превращалась в Собор.
Показательно, что в русской общественной мысли тема общерусского «вселенского совета» возникает вслед за упразднением в конце XV — начале XVI веков вечевого управления в Новгороде, Вятке и Пскове. Можно предположить даже прямую связь между этими событиями. Дело в том, что из вечевых городов было переселено на московские земли множество «неблагонадежных» жителей — встречаются утверждения о 20 тысячах семейств, переселенных из одного лишь Новгорода (цифра выглядит преувеличенной: семьи были большими, семья в 10 человек не была дивом, Новгород просто обезлюдел бы). Из Пскова достоверно было «сведено» 300 семейств богатых псковичей. Из Вятки были выселены в разные места Московского государства все бояре, житьи люди (владельцы городских усадеб), купцы — общим числом вряд ли больше, чем из Пскова. Части высланных, двум с лишним сотням наиболее знатных и влиятельных семей новгородцев и псковичей, определили жить в Москве. Поселившись компактно, новгородцы перенесли сюда название родной улицы Лубяницы, отсюда московская Лубянка. Церковь, построенная в 1514–1518 гг. итальянцем Алевизом Новым на углу Большой Лубянки и Кузнецкого Моста, называлась Храм Введения Пресвятой Богородицы во Псковичах (уничтожена в 1924 году). Кроме названий, эти люди не могли не перенести в Москву свое мировосприятие и даже особенности своего языка98.
Публицистов-современников Василия III и Ивана IV вдруг начинает заботить проблема смягчения монаршего «презельства» (высокомерного своенравия). Они уповают при этом не только на силу закона (царь «ходит в законах и правдах»), что вполне в русской традиции того времени, но и на созыв совета сословий. Дворяне, духовенство, горожане желают участвовать в политической жизни наравне с боярством, имеющим возможность защищать свои интересы в Думе. «Валаамская беседа», анонимное произведение 30-х или 40-х годов XVI века, отрицает правомерность «самовластных» режимов, а в «Ином сказании тоя же Беседы» неизвестный автор ставит во главе государства «вселенский совет». Он убеждает духовные власти внушить царям «беспрестанно всегда держати погодно(!) при себе ото всяких мер (чинов) всяких людей и на всяк день их добре и добре распросити царю самому про всякое дело мира». Пользуясь указаниями этих советных людей и одновременно имея при себе «разумных мужей и добрых, надежных приближенных воевод (т.е. Думу)», царь будет знать все, касающееся его правления, и окажется в состоянии удержать подчиненные власти, воевод и приказных людей от взяток и всякой неправды.
Публицисты этого круга были убеждены, что боярская монополия на власть не к добру, они хотели, чтобы вселенский совет был постоянным собранием, «погодно» обновляемым, a не созывался только в особых случаях. Церковный деятель Максим Грек пропагандирует монархию, ограниченную сословно-представительным учреждением. Он убеждает, что царь должен управлять не единолично, а в «советах царских и управлениях вселетних и во урядех воинских». Эти «советы и управления» должны формироваться путем выборов из представителей всех сословий общества: избирать следует не только бояр и дворян, но и «худейших» людей. Такие публицисты как Максим Грек, Вассиан Патрикеев, Иван Пересветов, Ермолай Прегрешный, дипломат Федор Карпов, при всем их несходстве, подготовили идейное обоснование реформаторской политики «Избранной рады».