Рассмотрим другой вопрос. Как мы видели, Генон исключает «идеальное самовоссоединение (self–attachment)» с традицией, так как «в действительности нельзя соединиться с чем–либо, не имеющим реального существования (‘existenceactuelle’)» (‘De la régularité initiatique’; конец седьмого параграфа), имея в виду цепь, живые представители регулярной ветви которой всё ещё существуют. Без этого инициация невозможна и недействительна. Опять же, здесь можно видеть любопытную путаницу между существенным элементом и элементом вероятным и организационным. Что значит «реальное существование»? Любой эзотерик хорошо знает, что если метафизический принцип перестаёт иметь материальное проявление в данной области или периоде, то это не означает, что он менее «реален» и существенен на другом плане (в другом месте Генон это более или менее открыто признаёт). Итак, если «идеальное самовоссоединение» означает просто умственное устремление, мы можем согласиться с Геноном; однако ситуация кажется иной, говоря о возможностях реального и непосредственного привлечения на основе магического принципа аналогических и синтонических соответствий. Вкратце, Генон сам признаёт — может быть, даже сильнее, чем следовало бы, — что «духовные влияния» также имеют свои законы. Но разве это не означает в своей основе признания возможности существования влияющих на них воздействий? Это может быть понято даже на коллективном плане, так как психическая цепь может быть сформирована и устроена таким образом, что она используется как тело, которое на основе «синтонии», или, более точно, «индуцированного соответствия», привлечёт духовное влияние в смысле «снисхождения» с плана, на котором условия времени и пространства не имеют абсолютного значения. Эта вещь может удасться, а может и нет. Но её нельзя исключать, а также путать её с простым, безосновательным «идеальным самовоссоединением».
Наконец, Генон отрицает, что инициация может быть достигнута на основе того, что происходило в прошлых жизнях. Ну что ж, так как мы признаем теорию реинкарнации не более, чем Генон, то мы согласны с тем, о чём он говорит. Но это не значит, что то, что можно назвать особой трансцендентальной наследственностью в данных индивидах, которая может придать им особое «достоинство» в вопросе возможности непосредственного достижения инициатического пробуждения, должно быть исключено. В буддизме это прямо признаётся. Картина, рисуемая Геноном — картина растения или человека, которые не могут родиться без семени (что было бы «началом», определённым ритуальной инициацией извне), действительна только до определённой степени. При её абсолютизации она противоречила бы фундаментальному метафизическому положению о недвойственности и, в конце концов, привела бы все существа обратно к общему знаменателю. Некоторые могут уже нести в себе «семя» пробуждения.
Мы указали на существенные элементы односторонней схемы «регулярной инициации». Было бы в чём–то нечестно отказывать ей в ценности, но не стоит преувеличивать и терять из виду особые — мы бы даже сказали, аномальные — условия, в которых находятся те из людей Запада, которые имеют лучшие намерения и квалификацию. Кто не был бы счастлив обнаружить инициатическую организацию типа тех, о которых говорит Генон, даже если и не до такой степени, в которой они почти напоминает бюрократическую систему формальной «легальности»? Кто бы не искал их, просто прося, чтобы его оценили и «испытали»? Но дела обстоят иным образом, и читатель Генона находится скорее в ситуации того, кто слышит, что очень хорошо владеть определённой привлекательной молодой девушкой, но когда он в возбуждении спрашивает, где её можно найти, получает в качестве ответа молчание или фразу «Это нас не касается». Ибо, принимая во внимание то, что именно Генон неявно говорит о том, какие регулярные инициатические организации должны существовать на Западе, точные условия, которые необходимы, мы уже объяснили.
Далее, мы должны были с самого начала направить нашу критику на изложение Геноном самой идеи о ритуальной инициации. Эта идея в изложении Генона кажется нам очень ослабленной и «приручённой». В действительности передачи плохо индивидуализированных «духовных влияний», которые человек даже не может осознать, и которые делают его только «виртуально инициированным», который, как мы сказали, подвержен таким же ошибкам и отклонениям, как и абсолютный «профан», недостаточно. Насколько мы сами знаем, а также из выводов, которые можно сделать из самих традиций, включая традиции древних мистерий, ритуальную инициацию можно сравнить с хирургической операцией в дополнении с особенно сильным опытом, оставляющей — как сказано в одном тексте — «вечный след духа».
Встретить живого человека, способного дать инициацию в этом смысле, нелегко; это также зависит не только от квалификации (по уже упомянутым причинам, сегодня на Западе должны действовать разнообразные ограничения на принцип «учитель придёт, когда готов ученик»). Для нас это больше вопрос, скажем так, «отдельных частей» (в военном смысле), которые человек может как встретить, так и не встретить в своей жизни. Не стоит думать, что можно отыскать «школу» со всем, что необходимо для регулярного развития, с удовлетворительной системой «гарантий безопасности» и контроля. Школы на Западе, утверждающие, что они именно таковы, являются обычной мистификацией в той степени, в которой они подчёркивают это утверждение, чуть ли не помещая эту квалификацию на свои визитки и в телефонную книгу. Одна из заслуг Генона— это его справедливая уничижительная критика по отношению ко многим из них.
Таким образом, те, кто хочет продвигаться в поиске реальных метафизических контактов, опираясь на иные силы, а не привязываясь в горизонтальном смысле к организациям, предлагающим свою помощь в этом поиске — так как они приняли карму этой цивилизации, в которой они захотели родиться, будучи уверены в своём призвании, — естественно, находятся на опасном пути. Мы хотим ясно подчеркнуть: они будут путешествовать по пустынной стране без «рекомендаций» и без точной карты. Но, в своей основе, если в профанном мире естественно, что личность благородного происхождения рискует своей жизнью ради стоящей цели, то нет оснований думать иначе по отношению к тому, кто в данных условиях не имеет иного выбора, когда это касается завоевания инициации и освобождению от человеческих ограничений. «Аллах акбар!» — могли бы мы сказать, как арабы, имея в виду: «Бог велик!» — а, как сказал Платон, «всякая великая вещь опасна».
KRUR, 1929
СВАСТИКА КАК СИМВОЛ ПОЛЮСА
Последующие замечания о высшем смысле свастики выглядели бы несколько надуманными, если бы об исследованиях истории прасеверной (urnordisch) расы, проводимых Германом Виртом, не было уже известно в Германии. Однако следует подчеркнуть особо то, что мысли, высказанные по этой теме, в том, что в них есть фактического, не являются простым изложением предположений современного ученого.
Напротив, возможно увязать эти исследования с учением, которое, как бы ни были его следы рассеяны, тем не менее, обнаруживается при помощи общих признаков во всех великих традициях прошлого: от дальневосточной, тибетской, индоарийской и ирано–арийской до эллинской, египетской, кельтской, германской и ацтекской. И у нас нет сомнений, что эти традиции, если взять их непосредственно, за пределами «позитивистских» ограничений, могли бы сказать нам больше, чем многие сомнительные реконструкции на филологической или палеографической основе.
Первое, что следует из этой совокупности идей, — это объединение понятий арийской, индоевропейской и нордической расы. То, что до последнего времени называли этим именем и полагали, что так следует называть древнее праплемя (Urstamm), оказывается лишь частным и относительно поздним ответвлением некой гораздо более древней и чистой расы арктического происхождения, которую можно с полным правом обозначить древним названием «гиперборейская раса». Такое объединение устраняет большую долю субъективности и множество трудностей, сопутствовавших существовавшим до недавних пор представлениям об арийцах.