Здесь мы хотели бы остановиться на митраистских мистериях и охарактеризовать их сущность на основании свидетельств античных авторов, а также изображений на разного рода памятниках античности в областях центров митраистских культов и мистерий. Помимо подобных свидетельств, собранных Францем Кумонтом в его исследованиях, мы коснемся также «Митраистского ритуала Большого магического папируса» (по–гречески Apathanatismos), сейчас хранящегося в Париже. Этот текст, с переводом и комментариями, доступен в первом томе книги «Введение в магию» (Introduzione alla Magia).
Мы считаем важным анализ и поиск скрытого смысла мифа о Митре, начиная с разнообразных эпизодов, отраженных на античных статуях и барельефах, зачастую выполненных с высоким мастерством. Важно помнить, что такого рода мифы являлись драматизацией тех самых испытаний, пройти которые предстояло инициируемому в мистерии. Драма являлась повторением подвигов божества, с которым предстояло отождествить себя инициируемому.
Согласно мифу, Митра был рожден или произведён из камня, лежащего у «реки» (theos ek petras, petrogenos Mithra), как манифестация изначального уранического (небесного) света; это чудесное рождение было замечено только «стражами», скрывавшимися на вершинах близлежащих гор. Что касается «стражей», то их можно назвать «невидимыми владыками», родственными тем примордиальным существам, которые, согласно Гесиоду, не умерли, а продолжают жить в последующие века, и кого можно назвать «Пробуждёнными».
«Воды» и «камень»» могут относиться к дуализму потока становления и доминирующего над ним принципа. «Камень» существует в многих традициях с различными смыслами. Есть искушение провести аналогию между рождением Митры и одним из эпизодов эпоса о короле Артуре, где говорится о мече в камне, плывущем по воде. Выйдя из камня, Митра держит в одной руке меч, а в другой — факел, что символизирует силу (меч) и просвещающее могущество (факел).
Камень может также пониматься как символ внутренней силы и самообладания, что относится к требуемым от инициируемого качествам. Эти необходимые качества являются основой его возрождения.
Согласно тому, что нам известно от древних, в особенности от Нонна Грамматика, неофитам мистерий Митры требовалось выдержать такие испытания, как прохождение через огонь и воду и демонстрация своего безразличия к холоду, голоду и жажде. Согласно некоторым другим источникам, неофит должен быть совершить симулировавшееся убийство другого человека, чтобы доказать свое бесстрастие и решимость.
Вполне возможно, что эти качества относятся к символизму «порождающего камня», являющемуся одной из предпосылок инициатического возрождения. Так или иначе, упомянутые качества были востребованы в ходе дальнейшего сюжета мифа о Митре, т. к. Митре надлежало выстоять против сокрушительного ветра, пронзавшего и хлеставшего его обнажённое тело. Затем Митра направился ко древу, укрыл себя его листьями и вкусил его плодов. Касаясь инициатического значения древа, мы можем соотнести его с тем древом, которого жаждал Адам, чтобы стать «одним из нас» (богов); однако в Книге Бытия доступ ко древу запрещён ветхозаветным Иеговой.
Данная интерпретация может быть поддержана следующим эпизодом, касающегося противоборства Митры и Солнца — пылающего Эона. Этот эпизод заканчивается миром между ними. После этого Митра становится носителем высшего могущества Солнца. Это могущество соответствует hvareno, или Славе, древней маздеистской (персидской) традиции. Эта Слава изображалась в образе сверхъестественного огня, окружавшего небесные божества— огня, порой нисходившего на царей, просвещая их, освящая и даруя им победу. Считалось, что онтологический статус царя, на которого низошла «слава», превосходит статус всех других людей, и его подданные считали его бессмертным. Будучи отождествлён с Солнцем, всегда торжествующим над тьмой, Митра стал защитником и верховным божеством Римской империи.
О достоинстве Митры говорится также в центральном эпизоде мифа — эпизоде убийства быка. Митра следит за быком и выжидает. Как только бык показывается из пещеры, Митра седлает его и скачет верхом, держась за рога. Бык убыстряет бег, увлекая Митру в безумную скачку. Митра остается верхом на быке, не позволяя себя сбросить, до тех пор, пока бык не вернётся в свою пещеру, где Митра, наконец, закалывает его своим мечом.
Данное действие отражает борьбу со стихийной, «инфернальной» жизненной силой и её трансформацию тем, кто взял её под контроль и кто в итоге её преодолеет. Сочащаяся из быка кровь превращается в «колосья пшеницы». Касаясь земли, капли крови производят «растительность». Вместе с тем, важно не дать нечистым животным (часто также изображаемым в мифе) испить крови. Это тоже несет эзотерическую нагрузку: если инициируемый, или герой, «нечист», то всё ещё остающиеся в нём элементы низшей природы усилятся за счёт высвободившейся энергии. Это не только прервёт процесс преображения, но и приведёт к тому, что конечный результат окажется разрушительным и опасным (о подобной угрозе говорится также в алхимическом герметизме, хотя и другими способами). Согласно другой версии, кровь быка преображается в вино. Под этим могут иметься в виду некоторые вызываемые магической интоксикацией эффекты.
Данный эпизод мифа приобрел настолько большую значимость, что стал в инициатических церемониях особым ритуалом: крещением кровью. Места для проведения мистерий —mitrei — строились таким образом, что состояли из верхнего и нижнего помещений, сооружённых обычно в форме подземных туннелей. Проходящий предварительные испытания неофит находился в нижнем туннеле, а с верхнего помещения на него(обнажённого) капала кровь убитого иерофантом быка. Другие подобные испытания также должны были быть связаны с крещением кровью — эквивалентом христианского крещения.
Что касается опыта посвящаемых в митраистские мистерии, необходимо сказать о вышеупомянутом ритуале под названием apothanatismos. В данном ритуале можно обнаружить элементы митраизма, смешанные с элементами, заимствованными из гностицизма и иных магических традиций. Дитерих, первым опубликовавший перевод данного текста (1903 г.), назвал его «литургией». Это не совсем точная характеристика, так как данный ритуал не представляет собой некоей церемонии с исполнением гимнов или вещей подобного рода, а скорее является ритуалом, наполненным инструкциями, магическими формулами и заклинаниями, а также и соответствующими им ощущениями. Похоже, этот ритуал предполагал наличие предварительной инициации, так как в первом же заклинании говорится, что участник очищен «сакральными обрядами» и владеет «могучей силой сил» и «незыблемой Правой Рукой». Теперь он мог начинать движение к «бессмертному рождению», ускользая от объятий Судьбы, властной над низшими мирами, и созерцать богов и Эон — «Господина пламенных нимбов». Ритуал связан с отверзанием врат, за которыми скрыты Семеро, сначала созерцаемые в своем женском аспекте, а затем и в мужском, как «Повелители небесного полюса». Теургическое действие ведет за пределы этих Семерых, пока, в сверкании молний и вспышках ослепительного света, не появится фигура самого Солнца–Митры, коего мист (miste) должен научиться созерцать. Затем, по команде, следует дать клятву отныне не расставаться с Митрой, и тем самым трансформироваться в Него (чтобы приобрести его сущность), вплоть до того, чтобы «умереть, интегрировавшись в palingenesis, [15] и достигнуть реализации в самой этой интеграции».
Этот ритуал характеризуется ещё рядом деталей, которых мы здесь не будем касаться. Мы отсылаем читателя к самому тексту, переведённому, как было сказано, с греческого языка, и откомментированного. Здесь мы добавим лишь то, что в митраизме было известно о путешествии через семь планетарных сфер, на сей раз в обратном порядке, ибо в митраистских мистериях происходит не нисходящее движение души, в котором она попадает в сети «сфер необходимости» (иными словами, подвергается последовательному обуславливанию, пока не достигнет состояния человеческого существования), а восходящее, ведущее за пределы этих сфер через процесс «очищения» от материальных элементов, пока не будет достигнут Конечный Принцип, или Безусловное.