Другие тысячи гибнут в неожиданно взорвавшихся межнациональных конфликтах, которые никогда бы и не возникли, не будь на то воля единиц вдохновителей, коим вражда эта выгоду приносит, и которую они и раньше пытались развязать, но не могли при прежних жёстких условиях, так называемой, диктатуры, и зато свободно развернули сегодня с молчаливого согласия, одобрения, а может и прямого подталкивания перестраивающихся структур.
Гибели в этих войнах (иначе их теперь не называют, а начинали с более лёгкого слова – конфликт) становятся просто статистикой теле и радио информаций, о них уже не кричат, как о катастрофах, на столичных площадях, как было при появлении первых таких смертей. Люди привыкают к гибели тысяч солдат во время пустяковых солдатских конфликтов разлагающейся деморализовывающейся армии, привыкают к растущему числу смертей на улицах городов и в собственных квартирах среди белого дня, а тем более, ночью во время разбоев и грабежей. Всё это стало привычной статистикой. Страшная привычка.
Виновников этих фатальных исходов, приводящих к ужасной привычке ощущения безысходности, найти труднее, ибо они так закрыты нескончаемыми ступенями пирамиды, завалены лозунгами и благими пожеланиями, так искренне блестят очками, улыбаясь с газетных полос, что никакой суд (кроме разве суда истории) не в состоянии привлечь их к ответственности за каждую, вызванную их деяниями, смерть. А ведь следовало бы судить поимённо за каждую гибель, каждую поломанную судьбу. Но кого же?
ЖЕНЕВА 1984 ГОДА
Весной этого года Чрезвычайный и полномочный посол СССР Ис-раэлян находился в старинном европейском городке Женеве. Он предоставлял Советский Союз на конференции по разоружению.
Вряд ли кто-нибудь из тех, кто собирался обычно на эту конференцию, верил когда-либо в серьёзность переговоров, точнее, в возможность решить в конце концов положительно главный вопрос – разоружить землю. Ой, только не надо об этом их спрашивать. Конечно, они скажут, что верят и к этому стремятся. Они же дипломаты.
На самом деле проблема разоружения завязла с самого начала, как мясо в зубах, настолько, что к невозможности её завершения давно привыкли, как привыкает язык выталкивать сквозь зубы застрявшие напрочь кусочки мяса, понимая бесполезность, но продолжая толкать, получая удовольствие от самого процесса, а не от результата, так что, если даже мясо вдруг по случайности выскочит, то будет даже жалко языку и тогда придётся ещё что-то пожевать, чтобы застрял другой кусочек, и у языка будет вновь работа утомительно приятная, постоянная, в любое время, когда ему нечем больше заняться.
Понятно, что людям деньги напрасно не платят. Каждая сторона, участвуя в переговорах по разоружению, умела доказать устами своих полномочных представителей, что она не хочет никаких войн и готова разоружиться хоть сейчас, если разоружатся другие, а эти-то другие как раз и не хотят разоружаться. Но беда в том, что для каждой стороны все остальные всегда другие: Для Соединённых Штатов Америки – Советский Союз и страны соцлагеря, для стран Варшавского Договора, включая, конечно, Союз Советских Социалистических Республик,– все странны блоков НАТО, СЕАТО, СЕНТО, АНЗЮС и другие во главе их военного босса дядюшки Сэма. Для неприсоединившихся ни к какому блоку стран – те и другие. Одним словом, все договаривались о разоружении, продолжая вооружаться.
Исраэляну эта ситуация была ясна давным-давно, иначе он бы не работал здесь представителем. Понятно было и то, что основные вопросы решаются вообще не на конференции, а вокруг неё, и многие из них не имеют отношения не только к разоружению, но и к вооружению или просто оружию. Женева являла собой один из политических узлов мирра, где проходили, сплетались и разветвлялись многочисленные нити политических интриг, заговоров, переворотов, больших и маленьких событий.
Когда американский посол в Женеве Льюис Филдс сразу по возвращении из Вашингтона, куда ездил проконсультироваться по ряду вопросов, пригласил Исраэляна встретиться в одном из незаметных загородных ресторанчиков, то советскому послу трудно было угадать предмет предстоящей беседы. Не легче оказалась эта задача и во время обеда, который проходил легко, весело, непринуждённо.
Разговор носился вокруг самых разных малозначащих событий и совершенно ничего не значащих замечаний, по которым Исраэляну никак не удавалось склеить ответ на главный вопрос: зачем они здесь сегодня? Не устриц же есть, в самом деле. Но беседа, казалось, так и завершалась ничем в этот вечер, и Исраэлян начинал подумывать о расставании, откровенно жалея о потерянном ни на что времени, когда его собеседник по всем правилам детективного жанра предложил немного прогуляться на открытом воздухе.