Хотелось кричать, но он молчал об этом и продолжал говорить прямо в телескоп о том, что делают эти наблюдатели. Говорил весьма осторожно, как и положено дипломату:
– И смотрят: как бы это в конце концов в советском руковод-стве найти какие-то трещины. Я заверяю, что десятки и десятки раз мы были ознакомлены с соответствующими фактами, наблюдали их. Если хотите, были свидетелями разговоров, гаданий шёпотом, полушёпотом: кое-где за рубежом жаждут увидеть разногласия в Советском руководстве. Конечно, это появилось не сегодня и не вчера. На протяжении многих лет наблюдается это явление. Единодушное мнение Политбюро: и на сей раз мы, Центральный комитет партии и Политбюро, не доставим удовольствия нашим политическим противникам на этот счёт.
"Мы были ознакомлены с соответствующими фактами", "за рубежом жаждут увидеть разногласия", "На протяжении многих лет наблюдается это явление", "и на сей раз мы… не доставим удовольствия"… Неужели многоопытный Громыко не поверил год назад Исраэляну? Или его переубедило выступление самого Горбачёва в декабре прошлого года, когда тот с запальчивостью комсомольца и жаром оратора обличал капиталистический строй:
– Рядясь в тогу защитников гуманизма и прав человека, идеологи капитализма пытаются навязать социалистическому миру нормы и стандарты чуждого нам образа жизни, подорвать возвышенные гуманистические идеалы, без которых сама жизнь и деятельность человека теряет свой смысл. Они хотели бы привить обычаи и вкусы, господствующие в буржуазном обществе, "разрыхлить" сознание людей, сделать его восприимчевым к мелкобуржуазным идеям и мелким пустым соблазнам, к индивидуализму, мещанскому накопительству, идейной и культурной всеядности.
Эти слова и гнев против капиталистов могли бы подкупить иск-ренностью, если бы не то, что сразу после произнесения этой речи Горбачёв поехал в Англию, где ярко проявил свою полную восприимчивость к мелким пустым соблазнам, мещанскому накопительству и культурной всеядности.
Громыко не мог не получить об этом сведения. Стало быть, он не верил Горбачёву. Но тогда что? Испугался? Поэтому теперь лишь иносказательно говорил о телескопах из-за далёкого далека? Да, слова о них были пророческими. Телескопы оказались сильны, а трещины в партии слишком заметны. Как важно было самим их пораньше увидеть и говорить о них, не боясь потерять кресло под собой.
Но речь о том не шла. Всё ещё министр, но без пяти минут гораздо выше, Громыко, хваля Горбачёва, одобрил попутно, не замечая, действия Политбюро, а значит и самого себя, как его члена, и продолжал таким же ровным безэмоциональным голосом, подходя к концу:
– Так что вывод, который сделало Политбюро – правильный вывод. В лице Михаила Сергеевича Горбачёва мы имеем деятеля широкого масштаба, деятеля выдающегося, который с достоинством будет занимать пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Хотелось бы выразить уверенность в том, что, как и Политбюро, Пленум ЦК единодушно поддержит и одобрит внесенное предложение.
И опять рассыпались, как горох из прорванного мешка, аплодисменты.
Выбор был сделан. Новая эпоха началась.
Через пять месяцев Громыко был назначен Председателем Президиума Верховного Совета СССР в знак признательности за правильный выбор. Но это назначение было последним и очень коротким. Выбор помог поднять зарплату и кресло на ступеньку выше, но не продлить жизнь. А что же важнее человеку?
Тем временем бездонный кувшин речистых выступлений нового главы государства пролился нескончаемым потоком длинных тирад на съездах и пленумах, совещаниях и встречах, обедах и приёмах, гипнотизируя миллионы слушателей повторением одних и тех же, но словно заряженных атомами, слов: "Вперёд!", "Всё по-новому", "Конкретно", "Хватит разговоров", "Пора наращивать", "Пришло время действовать", "Ускорение", "Перестройка".
Не важно, что все эти слова были давно известны, а слово "Пере-стройка" звучало ещё в двадцатые годы. Важно было повторять старые слова с такими эмоциями, с таким чувством, чтобы они казались впервые звучащими. И главное было повторять их как можно чаще.
Всего через полгода словесного творчества, называвшегося руко-водством страной, был готов и издан солидный сборник избранных речей и статей Генерального, куда не вошли почему-то многочисленные ре-кламные встречи на улицах, у проходных заводов, где как бы случайно остановленный народом лидер будто запросто беседовал с простым людом по одной схеме:
Горбачёв: Здравствуйте, товарищи! Ну, я вижу погода сегодня хорошая. А настроение как у вас? Как и погода, тоже хорошее? Это правильно. Это нормально. Главное, чтобы у народа настроение было хорошее, тогда всё получится.