Он был сложен на ровной земле из гранитных блоков. На отполированных колоннах, обрамлявших Мемориал, неизвестный современный скульптор высек в виде барельефов огромные фигуры штурмовиков-знаменосцев. Кроме того, внутри Мемориала, не имеющего крыши, находились восемь бронзовых табличек с именами покойников. И все восемь раз рядом с датами рождения и смерти указывалась ее причина — «убит». Пол Мемориала был загажен. Это мне рассказывала мать: «Собаки гадили…»
Памятный гранитный камень в честь Вильгельма Густлоффа стоял отдельно от выстроенных рядами валунов на особом месте, которое хорошо просматривалось из Мемориала. С этого места открывалась широкая панорама озера. Но мать, наверное, смотрела в противоположную сторону. Впрочем, она никогда не брала меня на поиски дров. Пока она занималась этим, я оставался на Лемштрассе, где меня кормила грудью женщина, жившая по соседству, по фамилии Курбьюн. У матери и грудей-то почти не было, ни тогда, ни потом, только два острых кулечка.
Такая уж у памятников судьба. Одни сооружаются слишком поспешно, а потом, когда чрезвычайная героическая пора проходит, их убирают. Другие, как памятник Ленину на углу Гамбургераллее и Платерштрассе, продолжают стоять до сих пор. А вот памятник командиру подлодки С-13 был воздвигнут в Ленинграде, ныне Санкт-Петербурге, всего около десяти лет назад, 8 мая 1990 года, то есть через сорок пять лет после окончания войны и спустя двадцать семь лет после смерти Маринеско: на треугольной гранитной стеле установлен крупный бронзовый бюст, запечатлевший без головного убора человека, которому со значительным опозданием было присвоено звание Героя Советского Союза.
Бывшие морские офицеры, вышедшие теперь в отставку, организовали в Одессе, Москве и иных городах общественные комитеты, которые упорно добивались восстановления справедливости по отношению к капитану-подводнику, умершему в 1963 году. В Кенигсберге, как назывался Калининград до конца войны, его именем даже была названа набережная реки Преголь за областным музеем. Так она называется и до сих пор, а вот ведущая к бывшему Мемориалу героев шверинская Шлосгар-теналлее, переименованная с тридцать седьмого года в Вильгельм Густлоффаллее, носит свое первоначальное название; то же самое можно сказать и о Лениналлее, которой после «бархатной революции» вернулось прежнее название Гамбургераллее и которая ведет мимо проявившего историческую стойкость памятника к району панельной застройки Гроссер Дреш. Адрес матери также сохранил свою верность памяти космонавта Гагарина.
Тут обращает на себя внимание определенный пробел. Именем студента-медика Давида Франкфуртера нигде и ничего не названо. Нет ни такой улицы, ни школы. Нигде убийце Вильгельма Густлоффа не поставили памятника. Нет и в Сети сайта, который призывал бы соорудить скульптурную группу «Давид и Голиаф», например, на месте события — в Давосе. А если бы враг-приятель моего сына и выступил в Сети с подобной инициативой, то ему наверняка пригрозили бы с соответствующих серверов, что на уничтожение памятника высылается спецкоманда бритоголовых.
Собственно, так было всегда. Ничто не вечно. Хотя окружное руководство НСДАП и лично обер-бургомистр Шверина приложили сразу после убийства Густлоффа немало сил к тому, чтобы Мемориал героев встал навеки. Уже в декабре тридцать шестого, когда в швейцарском кантоне Кур завершился процесс над Франкфуртером и был вынесен приговор, на полях Мекленбурга начались поиски валунов, чтобы выложить из них ограду Мемориала. В распоряжении говорилось: «Для указанной цели необходимы природные камни любых размеров, таковые камни надлежит собирать на полях в окрестностях Шверина…» А из письма гаушулюнгсляйтера Роде следует, что столица округа Шверин чувствует себя обязанной оказать финансовую поддержку окружному партийному руководству «суммой до 10 000 рейхсмарок».
Когда к 10 сентября 1949 года ликвидация Мемориала и перенос праха и урн были по существу завершены, то связанные с этим расходы оказались гораздо меньше, ибо в тексте официального письма под денацифицированной шапкой обер-бургомистр сообщал: «Затраты, выставляемые в счет земельному правительству на предмет их возмещения, составили 6096,75 марок…»
Правда, здесь же указывалось, что «прах Вильгельма Густлоффа» перенести на городское кладбище не удалось, так как: «Урна Г., по свидетельству мастера-каменщика Крёпелина, вмурована в фундамент памятного камня. Изъятие урны представляется в настоящее время невозможным…»
Данное «изъятие» произошло лишь в начале пятидесятых, когда приступили к строительству молодежной турбазы, названной в честь недавно умершего антифашиста Курта Бюргера. К этому времени герой-подводник Маринеско уже три года находился в Сибири.