Она отчаянно не хотела прощаться с молодостью. Как все красивые женщины, она переживала этот процесс куда хуже дурнушек, привыкших к отсутствию мужского восхищения с самого детства.
Но если внешне в свои 40 лет она все еще оставалась моложавой и привлекательной, то внутренне — зависла между своим «замечательным будущим» и жалким настоящим, полным проблем и неустроенности. Из прошлого душевного комфорта выжили лишь планы стать преуспевающей и обеспеченной, что вполне бы соответствовало ее гордой натуре и привычке думать о себе с оттенком легкого превосходства над многими неудачливыми людьми. Но эти планы выглядели расплывчато… и казались слишком трудоемкими в осуществлении.
Собственно, молодость вообще отличается от старости немногим… Главным образом, возможностью безнаказанно иметь иллюзии и амбиции. Пока к человеку еще применимы слова «подающий надежды», он может позвонить себе гордую походку.
Более того, самообман великих перспектив ласково укутывает планету мечтами ровно настолько, насколько много землян еще надеется натянуть эти мечты на реальность. Мечта чаще всего рвется, поскольку не выдерживает такой растяжки. Ее склеивают, чинят, уценивают, подрезают, выбрасывают, иногда находят ей замену…
Любовники мечты… Развод с мечтой… как вариант депрессии, и… наконец, старость и смерть. Мечты сбываются у немногих.
Незаменимый сотрудник
А дятел-то никак не мог угомониться: то отлетал, то возвращался. О сне речь уже, конечно, не шла. Через полчаса Лора сидела в машине и рулила по обычному маршруту на работу. И вид у нее был злой и крайне утомленный.
Включив компьютер, она попыталась успокоиться чашечкой кофе и невольно подумала о том, что было бы здорово никому не попадаться на глаза хотя бы до обеда.
Через минуту к ней подошел менеджер и выразил удивление по поводу ее сонного вида.
— Что случилось, Лора? Никогда не видел тебя такой раздраженной.
Пришлось рассказать ему историю про птицу с большим носом, так как слово «дятел» не входило в ее английский словарный запас. Менеджер искренне посочувствовал ей и сказал между делом, что птица эта называется woodpecker.
Минут через десять подошел другой начальник и тоже стал интересоваться, почему всегда улыбчивая Лора вдруг… какая-то не такая. Она повторила всю историю сначала, но вместо «птицы с большим носом» захотелось употребить слово «дятел», которое она только что услышала.
Увы, она забыла точное звучание этого слова и произнесла ровно половину от него: «pecker». Означает оно в простой разговорной речи, на сленге, ну, как бы вам это интеллигентно объяснить? Скажем, так: детородный орган самца, исполняющего сексуальный акт часто, со многими, и без намека на чувства. Голос ее звучал печально, а рассказ предполагал сочувствие:
— Рано утром, как только мой муж ушел на работу, появился… pecker! Он стал бить по моим стенам очень сильно и громко. Я прогоняла его — pecker (a), но мне это не удалось. Конечно, я пробовала заснуть, пока он стучал, но не смогла, как ни старалась! Уж очень наглый попался pecker! Поэтому я выгляжу такой уставшей.
Менеджер схватился за живот и стал икать, поскольку дышать он уже не мог. Лора изумленно на него смотрела. Прежде, чем она успела что-то выяснить, он выскочил со стонами и мычанием в коридор.
Она уже стала думать о себе как об уважаемом члене коллектива, а не как о программисте-клоуне, которым являлась прежде … Ей казалось, что все эти неуклюжие фразочки и ее цирковой репертуар — в прошлом, но все-таки иногда, как бы она ни осторожничала, ее американское окружение взрывалось истерическим хохотом от ее высказываний.
Иногда ей даже казалось, что ее никогда не уволят, потому что заменить ее клоунский дар будет невозможно ничем и никем. Но с каждым днем ее английский улучшался, и конфузы случались все реже.
В последний раз над ней смеялись давно — пять месяцев тому назад. С тех пор «ляпов» не происходило.
Тогда, сдавая начальнику результат недельного труда, она показала новый имидж экрана, на котором в будущем предполагалось разместить отчет деятельности организации в цифрах. Сверху жирным шрифтом было написано «Аналитический отчет». Разумеется, по-английски. Все выражение на экране не умещалось, поэтому Лора его сократила. Начальник стал медленно сползать с кресла.
Лора поняла, что она опять опростоволосилась, но не могла догадаться, в чем именно таится ее ошибка. Начальник объяснять не захотел. Или уже не мог. Сказал лишь, задыхаясь от смеха, что сокращать «analytical report» и делать из него «anal report» не стоит. Дома Лора перевела слово «anal» и подумала, что ее действительно будет трудно заменить кем-то другим. Коллектив все еще наслаждался ее перлами не меньше, чем ее программами, а работала она хорошо.