– Тридцать шесть. Что, это возрастное? Вроде еще рано, – заволновалась я.
– Знаете, мне, конечно, трудно сказать точно, но…
– Что такое? – я испугалась этого «но».
– Кажется, что вас все-таки обманули.
– В смысле? – растерялась я.
– Ну, про бесплодие. А вы потом не проверялись? – на всякий случай уточнила она.
– Нет. Времени не было, – я совершенно не понимала, что она имеет в виду.
– Знаете, если бы вы с такой уверенностью не говорили мне, что это невозможно, я все-таки предположила, что вы беременны. Я, конечно, не гинеколог. Сходите еще к нему.
– Но, доктор, я же ни с кем не спала! – поразилась я. – Уже два месяца как!
– Ну вот, – обрадовалась она. – А у вас как раз подходящий срок. Недель десять, на первый взгляд.
– Что? – онемела я. – Как такое может быть? Как это я могла не заметить?
– Ну, я не знаю…, – процедила она. В полном шоке я зажала в лапке направление на анализы и УЗИ. Снова здорово. Но ведь доктор сказал, что этого не может быть. Никогда! Или, по крайней мере, без лечения.
– Медицина ошибается, – философски заметила Лиля, подкладывая мне в тарелку макароны с мясом. – Кушай-кушай. И кто счастливый отец? Тот твой мужик из Ямбурга?
– Других, вроде, не было. Ой, кошмар! Он совершенно не выносит детей. Это самый страшный его сон! – я моментально вспомнила все наши разговоры на эту тему.
– И что ты будешь делать? Опять аборт? В четвертый раз? – испугалась она. Да, странно, что я годами скрывала от окружающих всю свою жизнь, а Лиле вывалила все за те две – три недели, что мы знакомы. Может, это и есть эффект случайного попутчика.
– Надо еще сделать УЗИ. Может, это все еще и не правда. Подумаешь, терапевт.
– И тест, – напомнила Лиля. Естественно, что придя домой от врача, я переделала аж три теста. На каждом из них проступила, хоть и слабенькая, но отчетливая вторая полоска.
– Но почему ты не обратила внимания, что у тебя нет месячных? – резонно спросила Лиля. Дитя, ей-богу.
– Да потому что после выкидыша они все время были через пень-колоду! – разнервничалась я. – А то и вовсе их не было. Я же тяжело перенесла все это. О Господи!
– Что ты закатываешь руки? – заулыбалась Лилька. – Все же хорошо. Значит, ты можешь иметь детей.
– Я не могу иметь детей. У меня нет для этого ни денег, ни жилья, ни мужа, – запричитала я. Надо же, кто-то годами не может залететь. Ждет, молится и надеется. И все впустую. А я – нате, пожалуйста. Снова здорово. Что это за прикол такой?
– Хочешь, я схожу с тобой к врачу. На УЗИ. А то вдруг там что-то не так. Все-таки, прошлый выкидыш и все такое? – предложила Лиля. Я вдруг похолодела. Интересная мысль, она никогда меня не посещала. Почему? Непонятно. Я все время была погружена в соображения о том, как я это потяну. И что сейчас я не могу себе этого позволить. Но вдруг я вспомнила, что все может просто само взять и развалиться. Ох, какой кошмар. А вдруг у меня на самом деле нет никаких шансов. Вдруг завтра я снова проснусь и обнаружу, что ребенка больше нет?
– Мама. Мамочка, – еле пискнула от ужаса я.
– Успокойся, ничего никогда не повторяется. Что-то обязательно идет по-другому, – суетилась вокруг меня Лиля. Надо же, какая она, все-таки, мудрая. Даром что соплячка в сравнении со мной.
– А вдруг ему там плохо? Вдруг там что-то не так? А вдруг он вообще мертвый? – испугалась я. Тысячи всевозможных патологий беременности вспомнились мне. Я все же медик, так что моя башка оказалась набита всякой ужасной информацией. Гестоз, гипоксия, угнетение плода, генетические аномалии…
– Хватит! – тряхнула меня за плечи Лиля. – Мне нравится, что ты боишься потерять ребенка, а не оставить. В этом есть определенный прогресс. Но больше не надо истерик. Завтра пойдем и все узнаем.
– Ладно, – постаралась успокоиться я. Странно, а ведь она права. Я действительно совершенно не думаю о том, что мне некуда и не на что рожать. Да что там, мне вообще на это наплевать. Странно. Очень странно. А должна бы подумать. Мне все еще негде жить. И теперь нет никакой надежды, что это как-то изменится. И денег у меня все еще мало. Меньше, чем нужно даже мне одной. Почему же мне так хочется, чтобы, не на что ни смотря, с этой новой, совершенно уже невообразимой беременностью, с этим ребенком все было в порядке. Откуда, блин, ощущение, что в этом на сей раз и заключается мой последний шанс?
Глава третья, говорящая о том, что у меня большие проблемы с математикой
С утра пораньше я открыла глаза и почувствовала, что мир изменился. Знаете ли, я столько раз пыталась начать новую жизнь – вот так, однажды, с понедельника, после получки или сразу после новолуния. Миллион! И ни разу она так и не соизволила поменяться, а тут вдруг раз – и все вверх тормашками. И без всякой моей инициативы. Взяла, да и началась сама собой. С того, что солнце стало светить совершенно иначе. Ярче, ласковее и теплее. Из моего окна это было отчетливо заметно. Можно, конечно, считать, что это просто весна вступает в свои права. Или что я просто забыла на ночь занавесить окно. И то, и другое – абсолютно верно. Первое потому что на дворе уже был май, а второе из-за моей усталости. Она была такой, что стоило вечером мне приложить щеку к подушке, как меня тут же унесло в царство снов. Да так, что ни один призрак, ни один визит живых или мертвых родственников не потревожил меня. Но еще, еще с утра оказалось, что совершенно новой была я. Моей первой мыслью была мысль о том, что, возможно, я не одна. Что я теперь, как шампунь и кондиционер – два в одном. Странно это – быть беременной в четвертый раз, но впервые это по настоящему ощутить. Именно это, а не страх перед будущим или мучительные метания в поисках двери с надписью «выход». Может, потому, что это самое будущее в полный рост настигло меня?
– Привет, малыш, – тихонечко прошептала я, косясь вниз. Живот ответил мне презрительным молчанием. Потом булькнул и затребовал еды. Никогда, никогда раньше я не неслась с такой готовностью на кухню, чтобы сварить себе овсянки с сухофруктами.
– Вот, молодец. Не курила еще? – одобрила мой порыв Лиля. Она тоже была свободна, в ее бутике график был тот еще – неделя через неделю. Правда, по вечерам она все же была дома, в отличие от моей работы сутками. Лиля меланхолично помешивала в чашке какой-то полезный травяной чай, а на ее лицо, как толстый-толстый слой шоколада, было щедро намазано белоснежным кремом.
– Нет, – сконфуженно кивнула я. Новая жизнь – это хорошо, но чувство вины меня не миновало и в ней. Мне страшно хотелось курить. И ужасно не хотелось травить ребенка. Дилемма была не решаемой.
– Слушай, ты же не бросишь сегодня курить. Это невозможно! – утешила меня подруга.
– Я должна! – сцепила зубы я.
– Ага. А через пару дней тебе надо будет лечить нервы и поврежденную психику. Не надо приносить жертвы, которых ты не потянешь.
– Ты думаешь? – с надеждой задумалась я. Может, и правда, от одной сигаретки ничего не будет.
– Просто не кури натощак. И вообще. Старайся курить меньше и более слабые сигареты, – добавила она. Я вздохнула. Курить поменьше и послабее – это была моя давняя мечта. Мой план. И значит, мне все-таки придется воплотить его в жизнь. Я слопала овсянку, выждала, глядя на часы, десять минут, и с наслаждением затянулась. Да! Я раба табачной индустрии. А что делать? Такая уж у меня была жизнь. Любой бы закурил. Разве нет?
– Пойдем? – ободряюще улыбнулась Лиля. Мы с ней вместе собрались идти делать УЗИ. Не то чтобы я одна бы не справилась. Но с Лилей я чувствовала себя защищенной. Будет кому утирать мне сопли, если что-то не так. И даже если все хорошо – сопли мне утирать все равно придется. Я понимаю, что она для меня – совершенно чужой человек. Но так уж получилось, я как-то моментально к ней привязалась. Вроде бы между нами нет ничего общего. Она готовится в театральный, я – стать героической матерью без всяких к тому условий. Чтобы как-то отблагодарить ее за внимание к моей персоне, я смотрела ее бесконечные этюды, куски ролей, заученные наизусть стихи. Не знаю, был ли у нее талант. Возможно. Впрочем, возможно, что талант есть в каждом из нас. А вот упорства и стремления к цели в Лиле, молоденькой девочке из Уфы, было действительно больше, чем в любом другом. Сколько слов, придуманных другими людьми, она умудрялась запихнуть к себе в голову – одно это поражало меня до глубины души. Да если бы я выучила хотя бы четверть, мне надо было бы требовать медаль.