— Из Новосибирска,— отвечаю, протягивая ей
— И надолго к нам? — спрашивает дежурная, неторопливо изучая командировочное и служебное удостоверения.
— Переночевать.
— А дальше?
— В Шадринку.
— И как добираться думаешь? — с участием интересуется она.
Пожимаю плечами. Дежурная вздыхает.
— Дорогу, поди, за ночь завалит совсем...
Кошусь на черное окно а тоже вздыхаю.
— Вполне возможно... Я в ваших краях впервые.
— Оно и видно,— качает головой дежурная, принимаясь разглядывать через барьер мои сапожки на плоской подошве.
Начинаю отогреваться и вместе с возвращением к жизни вновь обретаю эмоции. Потихоньку начинает раздражать сердобольное любопытство дежурной.
— Мне бы коечку, — говорю я.
— Можно и коечку, можно и номерок... Гостиница нынче пустая. Кто к нам в этакую пургу попрется... Так коечку или номерок?
— Лучше одноместный номер,— отвечаю я, предвкушая горячий душ, прохладные простыни И теплое верблюжье одеяло.
— Можно и номерок, только там батарея перемерзла, придется спать под матрацем.
— Как под матрацем?
— Матрац снизу, матрац сверху,— как само собой разумеющееся объясняет она, — Для тепла.
— И везде так? — упавшим голосом интересуюсь я.
— Почему везде?.. Рядом двенадцатиместный… — Она перехватывает мой взгляд и успокаивает. — Не волнуйтесь, оп пустой, а батарея — сущий ад, и плата удобная — семьдесят копеек.
— Подхватываю дипломат, но она окликает меня:
— Поди, с последнего автобуса?
— Да.
— Голодная?
— Да не очень,— отвечаю скромно, а в глубине души робкая надежда на ма-аленький кусочек черствого хлеба…
— Устроишься — приходи, — говорит хозяйка.
В номере расстелила аккуратно заправленную постель. Стараюсь делать все нарочито медленно, чтобы не прискакать раньше времени, но тем не менее выхожу в холл, когда электрический чайник еще только начинает выпускать первые клубы пара.
— Вот я молодец,— говорит дежурная.— Не люблю копуш. Заходи ко мне.
Прохожу за барьерчик и невольно впиваюсь глазами в нарезанное крупными ломтями, надтреснутое посередине бледно-розовое сало и горбатый пахучий хлеб, который, кажется, ткни пальцем — и захрустит. Рядом, багряно отсвечивая в лучах настольной лампы, стоит литровая банка с вареньем из смородины.
— Проголодалась, — довольно констатирует дежурная, заливая старую заварку кипятком. — Бери, не стесняйся, а я чаек погоняю, не хочется чего-то есть.
Для приличия приступаю не очень активно, но, подбадриваемая хозяйкой, увлекаюсь и останавливаюсь, лишь когда последний ломтик сала исчезает со стола.
— Ой, спасибо! Объелась! — без тени лукавства выдыхаю я, ощущая, как меня начинает клонить в сон.
Дежурная усмехается.
— Сомлела… Варенье бери…
И, когда я зачерпываю полную столовую ложку и выливаю в третий по счету стакан, спрашивает:
— Как же ты думаешь до Шадринки добираться?
— Как-нибудь.
Ладно, поедешь с моим Петром, мужа так зовут. Он шофером на лесовозе работает, завтра как раз туда едет. Только вставать рано придется, часов в шесть.
Сплю с таким блаженством, как не спала давно. Тепло, хоть одеяло скидывай, но я. не скидываю, отогреваюсь впрок. Во сне чувствую, как меня легонько трясут за плечо.
— Вставай, а то Петр уедет, будешь потом попутную ловить,— слышу над ухом негромкий голос дежурной…
Пурга немного утихла, но мороз стал резче. Временами из-за туч выглядывает холодная, белая, как лист бумаги, луна. У ворот кирпичного особняка стоит лесовоз с мерно работающим двигателем.
Не успевает хозяйка распахнуть калитку, как окна в доме гаснут, и на крыльце появляется мужская фигура. Дежурная спешит к мужу.
— Петр, я вот тебе обещанную пассажирку привела, познакомься.
— Мы ужа знакомы,— отвечает тот.
И я узнаю в нем мужчину, указавшего мне дорогу к гостинице.
Поддернув юбку, взбираюсь на высокую подножку и ныряю в прогревшуюся кабину. Петр машет жене рукой, переключает скорость, и лесовоз, рыкнув, срывается с места.
— Как вас зовут? — на выезде из райцентра интересуется Петр.
— Лариса. .
— Можете вздремнуть, Лариса. Дорога длинная, около трех часов. Если все нормально будет, остановимся у старой заимки, перекусим.
Хочу последовать его совету, но это не так просто. Машину швыряет из стороны в сторону, подбрасывает на снежных ухабах. Сзади что-то угрожающе гремит...
Дорога до Шадринки проходит без происшествий, и лесовоз, прогромыхав по единственной улице села, останавливается перед избой из толстенных бревен. Парадное крыльцо с высокими ступенями и навесом, поддерживаемым резными столбиками, говорит о том, что это не просто изба, а административное здание.