- А у нас-то есть ракетчики?
- Так точно, есть, товарищ генерал!
- А где ж они?
- Сидят!
Сидели по разным шарашкам: спали под охраной, а работали в различных КБ, организованных НКВД, и тоже под охраной: надежно и выгодно - зарплату платить не надо, и питание самое скромное.
Гайдуков попросил составить список "шарашников". Тут перед ним встала задача, как с этим вопросом обратиться к Сталину, обойдя Берию. Предполагалось, что если тот узнает, не отпустит. Гайдуков все-таки проник к вождю с докладом. Список тот очень пригодился: была наложена резолюция "освободить и направить". Среди "освобожденных и направленных" числились и Королев, и Глушко. Более сложной оказалась проблема, разворачивать ли это дело у нас и кому поручить. Котировались М.В. Хруничев (авиационная промышленность), Б.Л. Ванников (производство боеприпасов) и Устинов (промышленность вооружения). В МАПе провели совещание. Было предложено заняться этим делом Туполеву. Его это предложение не вдохновило: ракеты - это фантазии, а он занимается серьезным делом, - и отказался. Хруничев его поддержал. Ванников не мог взяться за ракетное дело, поскольку надвигались работы по развертыванию атомного проекта (атомная бомба - это же боеприпасы!). Устинов же, наоборот, выразил готовность заняться ракетами (это же вооружение!). Была создана государственная комиссия во главе с маршалом Яковлевым по этой проблеме. Заместителем его был назначен Устинов. Это уже в какой-то степени определяло, кто же на самом деле займется ракетами.
В Германии, на базе ракетного ремонтного завода, изготовили (в основном из запчастей) десять "Фау-2" и вместе с комплектами запасных частей, деталей, агрегатов отправили в Москву. В этих работах участвовали и Королев, и другие наши специалисты вместе с немецкими инженерами.
В это время в подмосковном городке Подлипки на базе артиллерийского завода Устинов создал научно-исследовательский институт, который должен был заниматься большими и малыми ракетами, ракетными двигателями, их разработкой и испытаниями. Третий отдел этого института должен был заниматься разработкой ракет дальнего действия. Во главе его был поставлен (в должности главного конструктора) Королев. Этот Третий отдел и положил начало знаменитому КБ Королева.
Работы начали переводить из Германии в Подмосковье. Перевозились изготовленные ракеты, заводское оборудование, конструкторская, производственная и эксплуатационная документация. Рассказывают, что руководство подняло вопрос о привлечении к работам немецких инженеров. Почти все они отказались. Тогда "органами" была проведена "ночная операция". Поселок, где жили немецкие специалисты, был окружен частями НКВД. К немецким инженерам явились группы военных, возглавляемые симпатичными женщинами, офицерами-переводчицами (не хватает нашим современным "органам" изобретательности, бессовестности и гибкости в Чечне!), немцам было предложено немедленно собраться и погрузиться в поезд. Возникла паника - "отправляют в Сибирь!". Офицерши успокаивали: "Вы будете жить в Москве". Жена доктора Гретрупа отказалась ехать без коровы ("у нас маленькие дети"). Пожалуйста возьмем и вашу корову! "Без лошади тоже не поеду" (любила ездить верхом). "Лошадь найдем на месте - не проблема!" По-видимому, с коровами в то время было так же плохо, как и сейчас.
Поселили их сначала в Подлипках, а затем перевезли в городок Осташков, на озере Селигер, где они писали отчеты о своей работе. В новых исследованиях не участвовали. Зачем их вывезли? Только в конце пятидесятых (а может, в шестидесятых), при Хрущеве, несчастных отпустили на родину.
А в Подлипках Королев создал свое КБ, которое постепенно стало походить на удельное княжество. Поначалу управленцы, испытатели, производство ему не подчинялись. Они были равноправными отделами и независимым заводом внутри нового ракетного института.
В 1947 году на военном полигоне за Волгой были проведены летные испытания ракет, изготовленных еще в Германии. А уже в 1948 начались летные испытания ракеты Р1, копии "Фау-2". Но документация была уже наша, и изготовлены они были уже на нашем заводе. Далее последовала Р2 с форсированным двигателем, несущим баком горючего и вдвое большей дальностью: уже около шестисот километров. А потом была сделана Р5 уже с обоими несущими баками и с дальностью полета около 1200 километров.
В процессе создания этих первых ракет дальнего действия появился опыт разработки проекта, конструкции и управления, опыт изготовления, отработки и летных испытаний. Сложилась компания инженеров, конструкторов, смело бравшаяся за проектирование новых машин, работоспособная и весьма дисциплинированная. Королев требовал и добивался жесткой дисциплины, был крут с подчиненными. Плохо управляемых "раздавал" в другие КБ, увольнял в связи с какими-то провинностями и так далее. Был, например, у него одно время первым заместителем известный тогда авиационный конструктор А.Я. Щербаков, его старый знакомый, которого он сам же и пригласил. Но вскоре обнаружилось, что смотрит он не на С.П., а как волк - в лес! То начнет прорабатывать идею ракеты с деревянными баками ("даже если нас загонят за Урал, ракеты делать сможем!"), то задумает самолет с вертикальным стартом и посадкой (тогда это рассматривалось как криминал или признак безумия) или еще что-нибудь в том же духе. В результате разразился умело организованный скандал, о котором рассказывал сам Щербаков. В Подлипках (Щербаков, между прочим, жил в Москве) собралась "конференция" четырех его бывших жен (кто их собрал?!), которые написали коллективное письмо с жалобой на аморальное поведение мужа. Его сняли с работы и направили в уральское КБ, которое в перспективе как будто должно было стать филиалом КБ Королева (С.П. не раз заманивали филиалами, перспективами создания империи).
Постепенно королёвское КБ расширялось: поглотило другие отделы и завод, вытеснило остальную часть ракетного НИИ с основной территории на аэродром, ранее принадлежавший институту, и превратилось в независимую организацию со своими проектными, конструкторскими, приборными и испытательными отделами, с собственным заводом. Одновременно создавались независимые смежные предприятия, связанные общими работами с королёв-ским КБ, которые занимались разработкой ракетных двигателей, системы управления, телеметрии, экспериментальной отработкой, испытаниями. Создавалась отрасль промышленности, в которой явно лидировал Королев (до империи еще далеко, ну а вотчина вроде бы уже и появилась).
Конечно, у Королева в результате появились и враги, и трения с другими организациями и с их руководством. В том числе и с министром Устиновым, который вначале очень энергично его поддерживал. Но в иерархической административной системе, с ее слоистой многоуровневой структурой у сообразительного, смелого человека есть свои козыри. Королев умел заручиться поддержкой со стороны (например, со стороны военных), сверху (Госплан, Совмин, аппарат ЦК), в том числе и путем засылки туда своих людей. Одним словом, построить свою крепость и работать, и развивать свое дело так, как он считал нужным. Он взялся за разработку межконтинентальной ракеты, организовал это дело с большим размахом и тем самым заложил базу для космической техники.
Впервые мне привелось встретиться с Королевым, когда через полгода после окончания МВТУ я оказался у него в качестве стажера вместе с группой инженеров из нашего только что организованного уральского ракетного КБ. Он вошел в комнату, где нас собрали, маленький, круглый, упитанный (уже почти толстый), этакий живчик. Произнес какие-то дежурные воодушевляющие слова о важности работы и дисциплины и исчез. Возможно, он что-то говорил об уральском филиале КБ. А мы (молодые инженеры, только что окончившие институты) как-то не стремились становиться чьим бы то ни было филиалом. Он производил впечатление организатора по призванию, человека, по собственной воле ставшего руководителем. Как оказалось впоследствии, впечатление это было правильным. В общем, тогда он мне не понравился.
Вторично я столкнулся с ним много лет спустя, в мае 1957 года, незадолго до перехода в его КБ, к чему уже стремился, начиная с 1956 года. И понятно почему: только в его КБ, куда входил и подчиненный ему завод, можно было всерьез заняться разработкой и созданием космических аппаратов. Дело было на испытательном военном полигоне в Тюра-Таме (теперь космодром Байконур) на первом запуске межконтинентальной ракеты Р7. На полигоне я присутствовал в качестве баллистика от НИИ-4. 15 мая во время пуска я находился на наблюдательном пункте в полутора километрах от старта. Смотрел, как поднимается красавица ракета. Оторвалась от стола, пошла вверх. Это сейчас все уже насмотрелись по телевидению на стартующие ракеты, а тогда для меня это было впервые, и не по ТВ, а в натуре! В какой-то момент показалось, что дернулся факел, но ракета продолжала лететь дальше и вот уже скрылась за горизонтом, правда, подозрительно быстро. Мой сосед по окопчику, полковник А.Г. Мрыкин (так сказать, "Главный заказчик" ракеты) выскочил на бруствер, замахал руками и как-то смешно и неуверенно закричал "Ура!". Мы сели в машины и помчались в "банкобус" (барак, построенный рядом со стартом, где обсуждались и принимались решения по работам на старте при подготовке ракеты к пуску), чтобы выслушать сообщение о ходе первого полета.