Муж и жена проводили Кузьму задумчивыми взглядами.
- Ну, я пойду, в эту... спа, - сказала, наконец, женщина.
- Иди, любимая, - кивнул головой муж, - иди спать. Я по дому похожу. Игорь!
В гостиную вошел охранник:
- Звали, Джангули Борисович?
- Пойдем. Погуляем по дому.
Охранник молча кивнул. Вдвоем они пошли на второй этаж. Осматривая спальни и большой кабинет на втором этаже, Джангули не скрывал своего восторга:
- Какой кабинет! Его дед большим ученым был, да! Какие книжки! Все в кожу переплетены, с золотом!
- На третий этаж пойдем? - спросил охранник.
- Пойдем, конечно пойдем! Мансарда посмотрим!
Они поднялись в мансарду. Там располагались три комнаты, разделенные коридором. В конце коридора таилась дверь. На ней висела табличка, как на трансформаторной будке «Не влезай, убьет!» На двери не было замка, но она была закрыта на засов.
- Что такое? Зачем убьет? Игорь, открой, - скомандовал Джангули.
- Джангули Борисович, зря, что ль написали? - спросил Игорь.
- Не спорь, открывай! Я дом снял? Я знать хочу, что я снял!
Игорь отодвинул задвижку, открыл дверь. Они с интересом заглянули в комнатку и, в изумлении, попятились.
В комнате небыло окон, но ее убранство полностью копировало русскую деревенскую избу с русской печью, деревянными лавками, рушниками и чугунками. Единственным диссонансом в обстановке были три картины «Венера перед зеркалом» великих живописцев Веласкеса, Рубенса и Тициана в рамах стиля «барокко».
Джангули, удивленный такой обстановкой, совершенно не свойственной дому, зашел в комнату и стал осматриваться, задержавшись взглядом на картине Рубенса.
С печи свесилась змееобразная голова и хрипло спросила, моргнув желтыми глазами.
- Кузька, ты?
Стоящий на пороге Игорь издал серию булькающих звуков, показывая руками на печь. Ни одного членораздельного слова произнести он не смог.
Второй голос, более басовитый, чем первый, пробурчал:
- Да не Кузьма это, какие-то лохи у него опять на лето дом сняли! - и с печи свесилась вторая голова.
Джангули повернулся к печи и остолбенел.
- Че вылупился? Жрать давай! - сказал третий голос, и с печи спрыгнул самый настоящий Змей-Горыныч о тех головах. Джангули попятился, отступая к двери.
- Где еда? - спросил Горыныч, глядя на Игоря.
Игорь рухнул навзничь, как стоял. Джангули, в этот момент дошедший до порога, со страху захлопнул дверь, закрыл ее на задвижку и сбежал вниз.
- Ланочка! Ланочка! Поехали быстрее отсюда!
Жена откликнулась из ванной:
- Что случилось, Джангульчик?
- Быстро! Поехали отсюда! - прокричал напуганный грузин, вбегая в ванную.
Его жена сидела в ванной по шею в мыльной пене.
- Нет, мне здесь нравится... Мы же столько денег заплатили...
Джангули в отчаянии, всплеснул руками.
- Какие деньги, женщина! Не надо мне его денег! Пусть забирает! Поехали отсюда!
Он схватил ничего не понимающую жену, вытащил ее из воды, и потащил к двери. В ванную просунулась одна из голов, осуждающе поцокала раздвоенным языком и исчезла. Женщина истошно заверещала, прикрываясь руками.
- Да не ори ты! Башка трещит! - всунулась вторая голова и снова исчезла из дверного проема, - Даже не смотри, - раздалось в коридоре, - Костлявая - страсть!
- А по говору, вроде, хохлушка?
- Наверное, депортировали, что бы нацию не дискредитировала...
- Ага... Сисек - совсем нет!
Все три головы снова засунулись в дверную щель и хором сказали, глядя на бизнесмена:
- Ты бы хоть силиконовые ей пришил! А то...!
Бизнесмен с голой женой опрометью выскочили из ванной через второй выход. Про охранника они даже не вспомнили.
- А и то верно, - пробормотал бизнесмен, выруливая на шоссе, - гад трехголовый и то - не польстился!
- Скатертью дорога! - раздались им вослед три голоса.
Кузя мчался по дороге в Питер на «Харлее», что в свое время, еще до замужества, принадлежал его матери. FXS Low Rider 1977 года выпуска был в великолепном состоянии. Насколько Кузя знал, это был уникальный мотоцикл даже в год своего выпуска, его сделали по спецзаказу, но для Кузьмы главная ценность байка была, конечно же, в воспоминаниях.
На Лиговском он завернул во двор огромного дома-колодца, спешился и ушел в парадное, не подарив мотоциклу даже взгляд: его уверенность в том, что «Харлей» останется на месте, базировалась не только на оптимизме...
Зайдя в парадное, он в который раз недовольно поморщился - запущенность подъезда всегда поражала его. Всю жизнь, прожив в собственном доме, где неизменно царила чистота и порядок, он просто не мог понять безобразие, царившее в многоэтажках. Ответственность за порядок и сохранность дома с самого раннего возраста он нес наравне с отцом и дедом и воспринимал это также естественно, как утренний поход в душ.
Вздохнув, он взбежал по ступеням на третий этаж и позвонил в полированную деревянную дверь с ярко начищенной медной табличкой «Йоханнсон К.Л.». Через несколько мгновений дверь плавно и беззвучно открылась. Толщиной эта дверь была не меньше Кузиного бицепса. Открывшись, дверь привела его в скудно освещенный коридор, отделанный стеновыми панелями из мореного дуба. В конце коридора, ярко освещенный солнечным светом из невидимой Кузьме комнаты, стоял хозяин магазина «Антик» в безупречном домашнем костюме.
- Вы, как всегда, пунктуальны, Кузьма Петрович. Рад Вас приветствовать, - сказал антиквар так, как будто не видел своего охранника раз в трое суток.
- Здравствуйте, Карл Людвигович, - улыбнулся Кузя.
- Вы все еще переживаете о состоянии нашей парадной? - Карл Людвигович тонко улыбнулся, сделал приглашающий жест и ушел в комнату.
Кузя не торопясь, последовал за ним. Все это было уже много раз и напоминало Кузе балет - все движения были выверены, все партии и все участники расписаны до мелочей. Дойдя до порога, Кузя остановился, частично из-за привычных требований «балета», но в основном из-за того, что посмотреть действительно было на что.