Федор и Кузьма утверждали, что их было только двое, наряд милиции во мнениях разошелся. Часть милиционеров утверждала, что видела две изготовившихся к бою криминальных группировки, причем, в весьма странных одеяниях, наподобие маскарадных, а другая - стояла на том, что видела группу антиглобалистов, переодетых эльфами.
На этом месте, писавший протокол сержант заметил:
- Теперь понятно куда у Иваныча вещдоки с последнего рейда по наркопритонам пропали!
Подобное наглое заявление не могло остаться безнаказанным и сержанту тут же припомнили все его многочисленные прегрешения, что были у него в этой, прошлой и, возможно, даже, в будущей жизни. Тот в долгу не остался и обнародовал некоторые детали биографии многочисленных присутствующих, из тех, что скрывались наиболее тщательно. Откуда они стали известны сержанту, было совершенно не понятно. Страсти накалились.
Позабытые всеми приятели сидели на лавочке. Кузьма клевал носом, Федор искренне наслаждался открывшимся зрелищем.
Кузьма, в очередной раз проснувшийся, ткнул Федора, что-то вертящего в пальцах, в бок и прошептал:
- Федь, прекрати! Они же передерутся все! Ты чего сделал!
Федор сдавленно «хрюкнул» и положил что-то в карман. Все озадаченно замолчали. В тишине скрипнула дверь, и в помещение дежурной части ввалились два милиционера, один из них со знаком «кирпич», и два очень интеллигентных старика. Один из старичков держался за голову.
Увидев их Федор и Кузьма встали, чтобы поприветствовать их должным образом.
- Петр Афанасьевич?! Александр Вячеславович?! Что случилось?!
Первый милиционер, пришедший со стариками, тяжело вздохнув, спросил:
- Вы их знаете?
Федор удивленно ответил:
- Конечно! Это академик Петр Афанасьевич Михайленко. Философ. Этнограф. А это - Александр Вячеславович Вяземский. Академик. Филолог. Это же светочи мировой науки и, простите за банальность, гордость нашего города!
Милиционер, принесший знак, обреченно вздохнул:
- А! Это, значит, наша гордость... А кто-то молодежь нашу в чем-то упрекает...
Милиционер, писавший протокол с интересом воззрился на пришедших:
- А че случилось?!
Милиционер со знаком в руках со знанием дела стал отвечать:
- Иду по проспекту. Вижу - один из этих светочей бьет по голове другого знаком, - и гордо продемонстрировал тяжелый знак «Проезд запрещен».
Федор удивленно посмотрел на знак, затем перевел взгляд на академиков:
- Петр Афанасьевич? Что же случилось?
Петр Афанасьевич нервно прокашлялся:
- Понимаете, дражайший Федор Михайлович, у нас с Александром Вячеславовичем произошел диспут о том, реальна ли принадлежность принца Датского Гамлета к нетрадиционно ориентированным в сексуальном плане личностям или же это измышления позднейших комментаторов, так как текст самой пьесы Шекспира и авторов до него не позволяет нам дать полное заключение...
Александр Вячеславович гневно перебил своего оппонента:
- Вы, со своей стороны, Петр Афанасьевич, не правы. Это полный популизм. Ревность Гамлета к Полонию вовсе не так очевидна, как вы пытаетесь...
Озверевшие от обилия непонятных слов и вежливых манер менты, хором заорали на все отделение:
- Тихо! - все посмотрели на Федора, - Это они о чем?
- Спорят. Был ли Гамлет голубым...
Милиционер, писавший протокол, покачал головой. Весь его вид говорил: «нашли, о чем спорить, грибы трухлявые»!
- С ума сойти. Кирпич-то тут причем?
Милиционер, замыкавший шествие вздохнул:
- Так вот о том и говорим. Двое этих... светил, стоят под светофором и мало друг друга не убивают!
Федор кивнул и спросил у Михайленко:
- Так причем же здесь «кирпич», Петр Афанасьевич?
Петр Афанасьевич мученически вздохнул:
- Так я и рассказываю, а молодые люди перебивают.., - он неодобрительно покачал головой, - Мы поспорили, и в пылу дискуссии Александр Вячеславович несколько перегнул палку с... эпитетами. Знаете, я человек широких взглядов, но называть меня «апулеевским животным» это уже лишнее. Я не стерпел, подобная полемика просто не уместна, взял этот знак и ошеломил своего оппонента.
Милиционер писавший протокол помотал головой:
- Каким животным?
- Говорит, что Александр Вячеславович назвал его ослом, а тот и стукни его по голове знаком «кирпич», - легко перевел Федор.
Милиционер с кирпичом облегченно, но с некоторым разочарованием вздохнул:
- А...а...а! Ослом!
Милиционер писавший протокол заинтересовался:
- Протокол писать или нет?!
Федор спокойным покровительственным тоном сказал:
- Нечего тут писать. Потерявшие сознание, травмированные есть? Нет. Вы что, хотите, чтобы накануне саммита про ваше отделение написали, что вы арестовали двух светил мировой науки? Вы представляете, что начальство скажет?
Милиционеры, на миг представив, что скажет их начальство, переглянулись.
- Нет, никакого протокола не надо, - четко сказал дежурный.
Федор спокойно продолжил:
- Так что вызывайте такси, и мы с Кузьмой Петровичем развезем их по домам, во избежание дальнейшего конфликта. А так как оба живут на Ваське, это уже вне границ вашего участка. Пусть там хоть передерутся. На почве эпитетов.
Милиционер, принесший знак, согласно покивал головой:
- Правильно он говорит. Надо их домой.
Милиционер, писавший протокол, поднял голову от бумаг:
- А маклаудов этих?
Дежрный мотнул головой:
- И их тоже. От греха, - нагнувшись к сержанту, он тихо сказал, - Видишь, они все друг друга по именам знают. А этого, переводчика, третьего дня в судебке видел, так Иваныч ему только что не кланялся, - выпрямился и уже нормальным тоном сказал, - Не покойники же бродячие, и то ладно.
Федор сразу же заинтересовался:
- Что за покойники?
Милиционер неприязненно махнул рукой: