«Прям, как в кино!» - подумал Леня.
Тут он увидел прибывшее подкрепление с другой стороны моста.
- Похороню!
Легко положив еще пятерых, он вдруг понял, что эти первые были только пешки, вновь прибывшие отличались от них заметной ловкостью. Сзади них шли два огромных, как горные тролли, вампира. Леня мысленно застонал и оборачивается на Всеславу. Поняв, что девчонка и не думает никуда убегать и байк заглох окончательно, он закричал:
- Уходи! Я их задержу!
- Я тебя не брошу!
Два огромных вампира приблизились к Лене и Всеславе. Один из них бросил полупрозрачную почти неосязаемую ленту, но Леня от ее прикосновения на несколько мгновений ослеп, и этого хватило, чтобы его и Славку скрутили по рукам и ногам. В последних, тщетных попытках вырваться, Леня получил сильнейший удар сзади железной палкой, и, падая, напоролся на меч отвратительного монстра. Еще один резким движением полоснул ему по груди. Теряя сознание, Леня увидил, что Славку, связанную по рукам и ногам тащат в маленький фургончик. Он понял, что это - конец. Он потерял сознание и не видел, как подошедший главарь ухмыляясь, тянет из него энергию....
Глава 17.
Нагнав Ирину у двери, и убедившись, что она благополучно уехала, Федор пошел домой. Летний вечер был очень хорош, и он постепенно расслабился, заставив себя не думать о плохом, а сконцентрироваться на том, что Кузя выздоравливает. Он шел по набережной канала Грибоедова, вспоминая, как они с Кузьмой опробовали проклятый клинок.
Проблуждав таким образом какое-то время, Федор захотел узнать, какое именно. Привычным движением он обнажил запястье, что бы посмотреть на часы, как услышал странный шепчущий звук, чем-то ему знакомый. Звук исходил из-под моста и Федора пробрал легкий озноб. Он повернулся на звук, и некоторое время прислушивался, так и не убрав часы в рукав.
Заходящее солнце ослепительно играло на золотом корпусе старинного наручного брегета. Затем, словно соскучившись, часы заиграли переливчатую мелодию из «Волшебной флейты». Федор вздрогнул и, поглядев на часы, опустил руку, обратив внимание на жадные взгляды двух мужиков. Врач, вглядевшись в лица двух бомжеватого вида существ, был удивлен.
Видимо, так распорядилась судьба, что два весьма известных человека, от которых в свое время зависело многое и в его городе, и по всей бескрайней Стране Советов, проблуждав таинственной цепью перерождений, вернулись в этот город, что не смогли погубить, хоть и старались. Сталин и Жданов!
23 июля 1948 года во время отдыха в санатории на Валдае Жданов скончался от приступа острой сердечной недостаточности. Никто, впрочем, так и не узнал чем она была вызвана...
Вернувшись ночью, после одного из многочисленных банкетов, еле донеся свое заплывшее тело до кровати, он был удивлен распахнутому окну. Грязно выругавшись, он, кряхтя встал и попытался его прикрыть, но занавеси всколыхнулись и комната начала заполняться людьми. Это были души ленинградцев, умерших во время блокады, дети, старики, женщины... все со скудной пайкой «так называемого хлеба». Затем появился Киров и многие, к чьим смертям Андрей Александрович имел непосредственное отношение. Души все прибывали... Он заметался по комнате, забился в самый дальний угол, с трудом вспоминая слова «Отче наш»... Но не обращая внимания на бормотание Жданова, они огромной толпой, шаркая, медленно, шаг за шагом приближались к нему. Андрей Александрович, тоненько запищал, и почувствовав на своем лбу обжигающе холодные пальцы, схватившись за сердце, рухнул на персидский ковер...
Но даже после смерти, душегубец смог навредить. Возникло «Дело врачей». В январе 1953 года пресловутая Лидия Тимашук заявляла, что группа арестованных кремлевских врачей якобы погубила Жданова неправильным лечением. Напоследок, перед смертью «Хозяина» полетело еще много безвинных голов. И тут Берия рискнул - а не подмести ли со всеми вместе и «нелюдя», как про себя называли Хранителя власть предержащие...
Из Москвы, с Лубянки на Лиговский приехала группа «товарищей», для «обмена опытом». Что это будет за «обмен», старший группы доложил первому заместителю начальника городского комиссариата внутренних дел. Первый заместитель, конечно же не стал спорить со «верхними», а только, кивнув головой, сухо сказал:
- Помещения и технику я вам предоставлю. Оперативная группа ваша? - Получив в ответ кивок, продолжил, - Действуйте самостоятельно, как у себя дома.
Только чуть позже до столичных «товарищей» дошло, что хотел этим сказать первый зам... Ночь, проведенная в выделенном им кабинете в доме на Лиговском, запомнилась «спецам» с Лубянки надолго.
Группа захвата, перед тем, как ехать к Беляеву, листала документы его дела, ожидая нужного им, ночного часа. Из чемодана старшего была извлечена бутылка коньяка и шоколадка.
- А что он за птица-то? - спросил, не подозревая об истинном смысле своих слов, один из группы.
- Птица важная. Работал на двенадцать разведок сразу.
- Да где же он столько взял-то? Он, что в очереди за ним стояли, что ли?
- Видать знает много...
- Вот тут что написано: «с ноября 1943 по январь 1945 находился в фашистской Германии».
- Ага... А СМЕРШ чего клювом щелкал?
- Ты про СМЕРШ не говори! Мы свое дело...
- Да знаем мы ваши дела!
Разгореться ссора не успела. В этот момент раздалось шуршание и быстрый топот множества ножек. Энкаведешники заозирались, прислушиваясь. Шорох усилился и, к ужасу сидящих в кабинете людей, в комнату влился поток крыс. Крепкие мужики, сами не поняв как, очутились на шифоньере, с ужасом оглядывая то пол и стены кабинета, кишащие крысами, то своих коллег. Крысы жрали документы. Они сожрали все, что касалось Федора и дел, по которым москвичи явились сюда.
Нашествие крыс прекратилось также внезапно, как и началось. Просто волна отхлынула и все затихло. Особисты слезли с высокой мебели не стесняясь креститься, и стараясь не смотреть друг на друга, подошли к столу, надеясь подкрепить силы стоявшем на столе коньяком. Бутылка была пуста, а на столе, клочками из недоеденных документов было написано: «А дома та лудше. Ни пайтить ле вам взат. Пака дабром просють». Москвичи намек поняли, отрапортовали начальству, что все прошло успешно и отбыли, под понимающие усмешки местных коллег. Но этот визит, в январе 1953 года, стал последней каплей в бездонную чашу терпения Хранителя...