Моё сознание или разум постепенно раскрепощалось, открываясь заново. Голова раскалывалась от боли, казалось, мои мозги, будто оживали, сбрасывая частями невидимые оковы. Мутное пятно перед глазами неспешно приобретало чёткость и насыщенную яркость. Слух, понемногу начинал доносить разнообразные звуки, пока неразборчивые, но с каждой минутой моё восприятие словно рождалось, не знаю, наверно нужно время. Да, время, ещё одна бесспорная константа определяющая начало и конец, или нет. Да что со мной?! Почему это важно и что происходит, и вообще -- где я.
Мысли, мои мысли роились, словно червяки в толще земли. Они без устали прогрызали новые ходы, открывая для сознания скрытые участки памяти, где хранились самые важные для меня знания. Количество новых открытий прирастало, и наконец-то они обильно хлынули, пробуждая спящие нейроны. Прорвав абстрактную дамбу, мои мозги вернули мне полное понимание происходящего. Вот только я никогда не думал, что мысли могут быть столь осязаемы в плане причинения такой натуральной боли.
Голова просто раскалывалась от пульсирующей мигрени. Но как это не покажется странным, я радовался, да именно был рад почувствовать боль, ведь это означало-- что я жив. В свете последних событий, именно понимание этой простой и понятной аксиомы, примирило меня с отсутствием отклика от остального моего тела. Панический шторм едва не успел накрыть меня с головой, как пришедшее знание вовремя подсказало-- что это нормально, так и должно быть.
Да, оставались вопросы, и много, но это всё не первично, сейчас главное как бы это глупо не прозвучало--вспомнить всё. Простейшее действие -- полностью разбудить память, но от этого теста зависит многое, если не всё.
Закрыв глаза, как нас и учили, сосредоточился на своём внутреннем «я» , полностью успокоился и…
***
В моей голове сразу замелькал калейдоскоп картинок, ясли, садик, школа, так, стоп. Так не пойдёт, надо определиться с реперными точками, а то эти воспоминания ни о чём, пожалуй, начнём с моего имени, и сразу негатив, ну за что мне это?
А как иначе думать нормальному молодому парню носящему имя --Эдуард. Нет, имя то норм, но если бы я был, к примеру, Эдуард Ламьее, или Радецкий там, всё правильно и понятно, но Эдуард Степанович Огурцов, это знаете нонсенс, как говаривала одна из моих многочисленных подружек.
Пожалуй, учёбу в школе и вспоминать не стоит, друзей у меня не было, а вот подружек…Подружек хватало, всё дело в моей внешности. Где то к окончанию учёбы я уже сформировался как юноша, при росте за метр восемьдесят, природа наделила меня большими близорукими глазами, серого цвета, роскошной чёрной чёлкой и вполне аристократической внешностью. Тонкий длинный нос, чувствительный пухлые губы, агрессивно выпирающий подбородок с брутальной ямочкой, всё это великолепие держала тонкая и длинная шея с сильно выпирающим кадыком, да и фигура моя являла собой недокормленного дистрофика, как и положено изнеженному в неге франту голубых кровей.
Вот только этой кровью и не пахло, щас опять стало больно, всё дело в том, что мой отец он, совсем не походил на меня, или я на него, всё сложно, в общем. Мама, та да, и глаза и лицо, вот только все свои годы жизни с ними, я наблюдал избитую Мать, пьяного отца и вечную ругань. Да и чего можно было ожидать? Отец, рано облысевший крепыш метр с кепкой, всю жизнь проработавший сантехником. И Мама, директор Библиотеки. Нет вспоминать там нечего, да я, и не буду.
С наступлением определённого возраста я стал замечать интерес со стороны девушек к моей персоне. Ну с ними мне почему-то всегда было легче общаться, чем с парнями, а когда съехал от родителей в оставленную мне бабушкой однушку, в спальном районе нашего областного центра, так для меня открылось много интересного. Как это часто и бывает, мужской половине крайне не нравилось моё положение и отношение ко мне слабого пола. И сразу начались проблемы, когда меня избили в третий раз я пришёл поплакаться к своему дядьке, бывшему старшине морской пехоты, ну и договорился, что он покажет мне парочку приёмов. Я очень ошибался думая, что меня до этого били, нееет, это было так, не о чём, а вот тот год, проведённый в схватках с родственником Отца, мне запомнился навсегда.
Эта мудрёная наука «о причинении сильного вреда телу оппонента» называлась «Рукопашный бой». Адская смесь из «Самбо», «Бокса» и, наверное «Карате», за год я нормально овладел уворотами, захватами и бросками, а так же научился бить прямой и «хуком» что справа что слева. Ноги я не задирал, но подсечку, и удар в корпус изучил досконально.