Антигона
Дому и родине!
Исмена
Мне, злополучной, мне![323]
Антигона
Ой-ой, брат! Зол и бед печальный князь!
Исмена
Ой-ой, брат! В мире нет печальнее.
Антигона
1000 Ой-ой, судьбой одержимые!
Ой-ой, где похороним их?
Исмена
В могиле отца! К слезам — слезы!
Входит Вестник.
Вестник
Старшин народных города кадмейского[324]
Решение и волю объявить хочу.
Пусть Этеокла, павшего за край родной
Прекрасной смертью и достойной юношей,
В земле родной могила примет милая.
1010 Обороняя город от руки врага,
Он с честью пал, родных святынь отважный сын.
Вот что о нем мне объявить приказано.
Но брата Полиника тело мертвое
Без погребенья кинут пусть собакам в корм.
Кадмейский город шел он расточить и сжечь,
Но некий бог в руке его сломал копье.
Так пусть и мертвый будет окаянным он
Перед лицом родных богов. Он стыд им нес.
Чужое войско бросил он на город свой.
1020 Кочующие птицы погребут пускай
Бесчестного бесчестно. Вровень честь ему
Могильный холм пускай не сыплют мертвому,
Не провожают вопленницы причетом.
Забыт друзьями, всеми брошен, пусть сгниет!
Так города кадмейского совет решил.
Антигона
А я старшинам города кадмейского
Отвечу: пусть! Не хороните мертвого!
Сама похороню его. Не боязно!
Похороню я брата. Не стыжусь ничуть
1030 Стать города ослушницей, неверною.
Священно, страшно знать, что породила нас
Одна утроба матери несчастнейшей,
Один отец проклятый. Сердце, дай себя
Невольнику с охотой, мертвецу — живьем.
Труп этот горький волки пустобрюхие
Прожорливо не сгложут. Не бывать тому!
Я похороны справлю, приготовлю гроб,
Я, девушка, по чину совершу обряд.
В льняной и тонкий пеплос заверну я труп.
1040 Сама зарою в землю. Не препятствуйте!
Дорогу к делу мужество найдет мое!
Вестник
Совет даю: дочь, не противься городу.
Антигона
Совет даю: напрасно слов не трать, старик!
Вестник
Суров народ, едва избегший гибели.
Антигона
Пускай суров. Без похорон не будет брат!
Вестник
Могилой чтишь народу ненавистного?
Антигона
Его почтили боги смертью. Кончено!
Вестник
Не кончено! Грозил он смертью родине.
Антигона
Своим врагам обидой за обиду мстя.
Вестник
1050 За одного на всех направил бешенство.[325]
Антигона
Докучливее всех среди бессмертных — Спор.
Вестник
Ты своевольна. Помни, я сказал: нельзя!
(Уходит)
Предводительница хора
С медным сердцем, убийцы, губящие род,
Смерти слуги, Эринии, напрочь, вконец
Истребляете корень Эдипа! Ой-ой!
Как мне быть? Что мне делать? Сказать тебе что?
Как сдержаться? Не плакать от боли твоей?
Не идти за тобою до гроба?
1060 Но от ужаса сердце трепещет в груди.
Гнев народа страшит.
Будет в песнях и плаче прославлен один,
А другой без поминок в могилу сойдет,
Одинокой сестрою оплакан в тиши.
Как стерпеть, не ослушаться слова?
Предводительница 1-го полухорья
Город губит пускай иль не губит пускай
Тех, кто труп Полиника печалью почтит, —
Мы пойдем за тобой. Похороним с тобой.
Будем плакать с тобой. С домом царским у нас
1070 Боль одна. А народу в иные года
Справедливым иное помнится.
(Уходят с Антигоной и телом Полиника.)
Предводительница 2-го полухорья
Мы ж проводим тебя, как нам город велит,
Как прекрасная требует Правда.
Силой Зевса и промыслом вечных богов
Крепость Кадма в бою защитил Этеокл,
Чтобы город не сгинул, чтоб грозный прибой
Чужеземной орды
Не обрушил в обломки столицу.
(Уходят с телом Этеокла и Исменой.)
ПРИКОВАННЫЙ ПРОМЕТЕЙ
(стихи 1—1093)
(перевод А. И. Пиотровского)
«Прометея приковывают[326] в Скифии за похищенье огня. Скитающаяся Ио узнает, что она придет в Египет и от прикосновения Зевса родит Эпафа, Гермес приходит и угрожает Прометею, а в конце делается гром, и исчезает Прометей. Место действия — в Скифии у Кавказской горы. Хор — из Нимф-Океанид».
вернуться
Мне злополучной... — После этого в оригинале следует: «И еще больше того — мне. — Увы, увы, царь, сколько ужасных бед! — ... О, достойнейший самых горьких стонов! — О, одержимые ослеплением! — Увы, где мы предадим их земле? — Увы, там, где всего почетней! — Увы, пусть их горе ляжет рядом с отцом». Никаких упоминаний «брата» ни с чьей стороны здесь нет, — они введены Пиотровским, чтобы подкрепить участие в финальном плаче двух сестер.
вернуться
Подлинность этого «второго финала» уже давно вызывает сомнение исследователей. Оставляя в стороне отдельные его несообразности с точки зрения стиля Эсхила, которые невозможно обсуждать, имея дело с переводом, остановимся на возражениях против финала по существу. Прежде всего, содержание фиванской трилогии составляла судьба трех поколений рода Лаия — его самого, Эдипа и Полиника с Этеоклом. Зачав сына, Лаий нарушил предписание оракула и тем самым обрек свое царство на гибель, — со смертью братьев род Лаия прекратился, прорицание осуществилось, и конфликт исчерпан. Во-вторых, надгробный плач больше всего соответствует сути эксода, и введение в него новых лиц, перед которыми еще будет поставлена новая нравственная дилемма, на которую во всей трагедии не было даже намека, — совершенно неслыханный прием в известной нам драматургии Эсхила. Точно так же во всей античной трагедии нет примера, чтобы хор покидал орхестру, разделившись на две половины. Наконец, тела братьев, как это ясно из текста, уже находятся на орхестре, и хор принимает решение похоронить их рядом с отцом, — абсолютно невозможно, чтобы после этого тело Полиника, принесенного в городскую твердыню и уже оплаканного, было велено снова отнести в поле и бросить там непогребенным. Объяснение всем этим несуразностям может быть только одно: когда «Семерых» стали ставить отдельно от трилогии, а судьба непогребенного тела Полиника уже успела стать содержанием Софокловой «Антигоны», какой-нибудь владеющий стихом и достаточно начитанный постановщик или актер приписал к «Семерым» новый финал (а вместе с ним и ст. 861—873), чтобы согласовать исход старой трагедии с «Антигоной». Так как Аристотель ссылается в одной работе на стих из этого финала, его возникновение надо отнести к первой половине IV в., когда трагедии трех великих драматургов прошлого начали ставить на празднествах Диониса перед произведениями соревновавшихся авторов.
вернуться
После этого стиха в оригинале, скорее всего, пропущена реплика Антигоны, на которую вестник (а не Антигона!) отвечает: «Завершает (твою) речь Вражда, самая последняя из богов». Затем в рукописи — ответ Антигоны (не переведенный Пиотровским): «И все же я его похороню. Не трать слов», к чему присоединяется последняя реплика вестника («Ты своевольна»...).
вернуться
«Прометея приковывают...» — в переводе Адр. Пиотровского тексту предпослано сохранившееся в рукописях «содержание», аналогичное тем, которые приведены выше в примечаниях к другим трагедиям.