Управление войсками от штаба фронта и ниже — плохое. Штаб фронта часто теряет связь с армиями. Радиостанции используются плохо.
В ночь на 24 июня с.г. противник занял Каунас. (…)
Материальная часть артиллерии фронта выбыла в значительном количестве. Большая часть оставлена при отходе, например: 414-й гаубичный артполк 125-й стрелковой дивизии вывел из боя 2–3 орудия по причине убыли конского состава.
Снабжение боевыми припасами, особенно снарядами — плохое. Совершенно отсутствуют снаряды 85-мм, 37-мм, 107-мм, на исходе расход 122-мм и 155-мм.
Контрудар 12-го мехкорпуса 23 июня с.г. по существу сорван из-за отсутствия связи и контроля со стороны штаба фронта. После отдачи вечером 22 июня приказа на контрудар, штаб фронта в течение суток совершенно не имел связи с корпусом, не знал о подготовке к контрудару, самый ход контрудара, в результате корпус запоздал с атакой на 6 часов, удар наносил разрозненно и в целом — никакого результата от удара.
Части несут большие потери людьми и материальной частью, а пополнения их нет.
По предварительным данным 2-я танковая дивизия, действуя в направлении Россиена [39], подбила 40 танков и 18 орудий противника.
3-м отделом фронта для оказания помощи и улучшения связи, высланы в армию на длительный период из аппарата 3-го отдела фронта 35 оперативных работников.
Совместно с командованием организованы отряды заграждения для задержания самовольно оставляющих боевые позиции и для сбора блуждающих.
Организована борьба с проявлениями местного бандитизма» [40].
25 июня 3-е Управление НКО докладывало, что «3[41] отдел штаба Северо-Западного фронта сообщил, что вследствие бомбардировок противником связь с войсками часто прекращается. Восстановительные работы линии связи проводятся Наркоматом Связи очень медленно, войсковые же части в восстановлении постоянных линий не участвуют.
Охрана аэродромов, складов и войск от воздушного нападения противника организована слабо из-за недостатка зенитных средств, вследствие чего противник часто бомбит безнаказанно.
Медленно развертываются тыловые органы для обеспечения действующих войск, войсковые соединения несут потери, пополнения же не поступают.
Печатной пропаганды среди немецких солдат и немецкого населения фронтом не ведется» [42].
В 6.45 26 июня из Резекне в Москву поступило сообщение заместителя начальника 3-го отдела Северо-Западного фронта Асмолова, который информировал, что «положение в Прибалтике нашей армии требует немедленного вмешательства Главного командования и Центрального Комитета партии. Руководство фронта потеряло всякую связь с армией. Армия неуправляема, стихийно отходит, беспорядки.
Для выправления положения необходимо немедленно выделить авиасоединение для подкрепления, иначе грозит потерей основных сил» [43].
27 июня 3-е Управление НКО сообщало, что «положение на Северо-Западном фронте с начал военных операций и по настоящее время является исключительно тяжелым. Штаб фронта с 23 июня потерял связь со многими соединениями и частями, с 11-й армией в целом, по существу прекратил руководство ими, так как все попытки установить связь успеха не имели.
Основной причиной отсутствия связи является уничтожение ее авиацией противника, а также действием разрозненных диверсионно-повстанческих групп из числа лиц местных граждан, сочувствующих германскому национал-социализму.
По отдельным частям связь не была обеспечена вследствие недостатка телефонного кабеля, что привело в результате к отсутствию взаимодействия между родами войск (пехоты и артиллерии).
Как нами уже указывалось, авиация Северо-Западного фронта в первый день войны понесла большие потери боевых самолетов, уничтоженных противником на земле (из имеющихся 880 самолетов на земле было уничтожено 400).
В последующие дни — с 23 по 26 июня авиация противника, получив абсолютное превосходство в воздухе, безнаказанно бомбила наши войска, как на передовой линии фронта, так и в тылу, при этом значительно сказалось также отсутствие достаточных средств противовоздушной обороны.
Несмотря на героические усилия наших войск, в первый же день войны германская авиация, получив превосходство в воздухе, наносила значительные потери нашим войскам, которые пополнения не получали.
Полученное германскими силами превосходство в воздухе, применение значительных бронетанковых сил, действовавших во взаимодействии с авиацией, привело к перевесу сил противника над нашими войсками, в результате начался отход наших частей от занимаемых рубежей, который при отсутствии руководства с конца 23 июня стал принимать панический характер. Беспрерывные безнаказанные налеты авиации усложняли обстановку. Особенно сильной паничности подверглись понесшие большие потери части 11-й армии, в отношении которой штаб Северо-Западного фронта с 23 по 26 июня никаких сведений не имел.
Отдельные соединения 11-й армии, будучи окружены противником, были уничтожены почти полностью (5-я, 128-я стрелковые дивизии, 324-й отдельный зенитный артдивизион).
Потери также понёс 12-й мехкорпус, который находится в окружении противника.
Паническое отступление приобрело особенно острый характер от распространяемых всевозможных провокационных слухов о действиях в тылу дивизий воздушных немецких десантов и диверсионных групп, которых во многих случаях фактически не было.
Штаб фронта, получая неправильные данные о воздушных десантах от разных случайных лиц, снаряжал оперативные группы для уничтожения десантов и при выезде на место зачастую сведения о десантах не подтверждались. Вообще до сегодняшнего дня нет подтверждения о высадившихся десантах и, по-моему, их и не было.
По пути отхода частей имели место случаи нападения из лесу отдельных бандгрупп и одиночек, что среди личного состава отходящих частей вызвало большую нервозность и усиливало паничность.
В связи с создавшейся тяжелой обстановкой на фронте — панического отхода наших частей 11-й армии, со стороны командования фронта и Политуправления принимались необходимые меры, путем посылки непосредственно в части отдельных руководящих лиц, но все это положения не выправило и обстановка на фронте к настоящему времени нисколько не изменилась» [44].
28 июня начальник 3-го отдела Северо-Западного фронта дивизионный комиссар Бабич направил в Москву докладную записку № 03, в которой сообщал, что «части Северо-Западного фронта под натиском противника продолжают отход. 26 июня части 8-й армии с боем, организованно продолжали отход на новый оборонительный рубеж. 10-й стрелковый корпус отошел за р. В[45]нта, 11-й стрелковый корпус — за Шаули [46]. Сведений о положении 12-го мех-корпуса и о его местонахождении не имелось, на радиовызовы штаб корпуса не отвечал.
В частях продолжает оставаться неблагополучное положение с боеприпасами. По данным артотдела 8-й армии в частях может находиться не более 1/4 бк всех выстрелов.
Боеприпасы со склада Линконган, откуда питались 11-й стрелковый корпус и частично 10-й стрелковый корпус, в течение 25 и 26 июня частью вывезены, а остаток, примерно 70 — 100 вагонов, подорваны.
По заявлению представителя Артуправления фронта, находившегося на командном пункте 8-й армии, 26 июня с.г. части армии должны снабжаться боеприпасами со складов гор. Риги. Отправление боеприпасов эшелоном из г. Риги по железной дороге считается рискованным, так как не исключена возможность бомбардировки его самолетами противника.
Такие рассуждения Артуправления губительно сказываются на ходе боевых действий, тем более что доставлять боеприпасы автотранспортом нет возможности, ввиду отсутствия его в частях и при штабе армии.
Через Военный Совет фронта нами принимаются меры к доставке боеприпасов в части различными путями.
Части фронта в результате непрерывных боев с противником потеряли большое количество материальной части. Так, например, в 125-й стрелковой дивизии по состоянию на 26 июня имеется 3 ПТО, 2 76-мм орудия, в 414-м легком артполку имеется 2 орудия, в 459-м гаубичном артполку — 18 орудий.
Командование фронта, армий, корпусов и дивизий не могут проводить свои мероприятия организованно, в результате чего появляются панические настроения и отпадает всякая возможность твердо осуществлять намеченные мероприятия. Так, например, 22 июня с.г. по просьбе командира 10-й стрелковой дивизии генерал-майора Фадеева командир 10-го стрелкового корпуса генерал-майором Николаевым было обещано дать 2 танковых батальона 23-й танковой дивизии.