Потому что по абсолютно обоснованному — в силу документальной выверенности по хранящимся в архивах секретным данным разведки — мнению многолетнего начальника ГРУ генерала армии П. И Ивашутина, «ни в стратегическом, ни в тактическом плане нападение фашистской Германии на Советский Союз не было внезапным»[9]. В самом деле, о какой, например, внезапности в стратегическом, военном смысле слава может идти речь, если о той же стратегии так называемой «молниеносной войны», то есть давно всем известного блицкрига, все наши военные, особенно высшее командование, знали самое позднее с 1935 г., когда была опубликована книга известного еще со времен Первой мировой войны прошлого столетия германского генерала Э. Людендорфа — «Тотальная война» (Ludendorf E. Der Totale Krieg. Munchen, 1935). Именно на ее страницах наиболее полно описывалась столь прочно овладевшая умами нацистской верхушки и генералитета идея блицкрига (конечно, «творческое наследие» германского генералитета и военных теоретиков этим далеко не исчерпывается — герры генералы понаписали изрядное количество статей, монографий и книг, как, впрочем, и наши, и нам еще не раз предстоит вернуться к этому вопросу на страницах книги)[10].
Между тем тщательное наблюдение за «полетом творческой мысли» генералитета страны наиболее вероятного противника является одной из приоритетных задач не только военной разведки, но и аналитических подразделений Генштаба любого государства, тем более крупного.
Впрочем, бог с ними, с книгами-то, хотя, конечно, они очень важны. Куда резонней сослаться на то, что с 1 сентября 1939 г. все воочию наблюдали, как идеи блицкрига «на деле», то есть огнем и мечом, воплощались в жизнь — ведь тогда началась Вторая мировая война.
…Во многих исследованиях нередко приводится такое признание Жукова, сделанное маршалом уже в послевоенное время: «Самым крупным пробелом в нашей военно-политической стратегии было то, что мы не сделали надлежащие выводы из начального периода Второй мировой войны»[11].
Честно говоря, трудно noнять, что имел в виду маршал. Трудно потому, что он nonpocmy солгал, о чем свидетельствует содержание его же доклада на декабрьском 1940 г. совещании высшего командного состава РККА и исключительно в речи наркома обороны С. К. Тимошенко на том же совещании. Зато естественен mym же возникающий вопрос: а кто, собственно говоря, мешал-mo своевременно ликвидировать этот «самый крупный пробел», если, конечно, он был? Неужели Слалин?! Да нет, факты упрямо свидетельствуют совершенно об ином. Удивительно, но ведь и нарком обороны маршал С. К. Тимошенко на декабрьском 1940 г. совещании высшего командного состава РККА во есеуслышонис заявил: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового»?![12] Всего через полгода он такую новизну «в смысле стратегического творчества» узрит, что, едва ли не полностью потеряв управление войсками, начнет настойчиво проситься в отставку — это во время войны-то? — а впоследствии, аж да конца жизни, так и не рискнет написать свои мемуары.
Первый Главнокомандующий советских войск в годы Великой Отечественной войны маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Именно под его командованием, несмотря на беспрецедентные доблесть и героизм простых солдат и офицеров, наши войска потерпели сокрушительное поражение в дебюте войны. Маршал «ничего нового в стратегическом опыте вермахта» в упор не видел и не желал видеть.., зато как рвался в отставку!..
…В книге Г. А. Куманева «Рядом со Сталиным» со ссылкой на дневниковые записи и воспоминания управделами СНК СССР Я. Б. Чадаева приводится поразительный телефонный диалог между Сталиным и Тимошенко:
— Я вижу, Вы недовольны мной, — слышался густой бас Тимошенко.
— А я вижу, Вы слишком раздражены и теряете власть над собой.
— Раз я плохой в Ваших глозах, прошу отставку.
Сталин отставил om yxa трубку и сказал про себя:
— Этот чepm орет во всю грудь, и ему в голову не приходит, что он буквально оглушил меня.
— Что? Отставку просите? Имейтес в виду, у нас отставок не просят, а мы их сами даем…
— Если Вы находите, дайте сами.
— Дадим, когда нужно, а сейчас советую не проявлять нервозности — это презренный вид малодушия»[13].
13