Но когда мы в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то мы мажем в первую очередь иметь в виду лишь Россию и подвластные ей окраинные государства. Сама судьба как бы указывает нам путь»[123].
Естественно, omвeema тогда не последовало. По указанию Сталина Советское правительство в ответ на это молчание во всеуслышание, на весь мир констатировало: «По-видимому, это заявление остается в силе, ибо только при этом предположении становится понятным многое в теперешних отношениях Германского правительства с Советским Союзом»[124]. Уже тогда Сталин сделал достоянием всего мира факт красноречиво агрессивного молчания Гитлера и его правительства.
Тогда Сталину удалось загнать Гшплера в угол и вынудить его ратифицировать протокол о пролонгации срока действия Договора о ненападении и нейтралитете от 24 апреля 1926 г. еще на пять лет. Дело в том, что этот протокол был парафирован еще 24 июня 1931 г., однако полностью контролирававшие Германию страны Запада, особенно Великобритания, всячески мешали его ратификации в расчете на использование еще догитлеровской Веймарской Германии в качестве ударной силы («пушечного мяса») в очередной раз планировавшемся тогда объединенном вооруженном нападении Запада на СССР…
Договор же от 1926 г. изначально предусматривал пятилетний срок действия, но с возможностью пролонгации по обоюдному согласию, что и удалось сделать 24 июня 1931 г. Вот именно поэтому и мешали ратификации парафированного протокола о пролонгации.
В связи с вышеизложенным необходимо отметить один малоизвестный, но нмеющий принципиальное значение нюанс.
Дело в том, что на протяжении десятилетий при цитировании вышеприведенной выдержки из «Майн Кампф» практически все отечественные историки весьма последовательно, пожалуй, даже принципиально не указывают, что перед этим Гитлер изволил глаголать о союзе с Англией и преимуществах этого союза. И что начало этой цитаты в действительности выглядит так: «Этим альянсом мы, национал-социалисты..» Нетрудно заметить принципиальную разницу, которая в ситуации прихода нацистов к власти с помощью Великобритании, а Сталину это было известно во всех подробностях, имела исключительное значение. Ведь, по сути дела, тогда сложились все основные предлосылки для реализации такого альянса на практике. А это таило неизмеримо большую угрозу для СССР, нежели даже сам факт назначения А. Гитлера на пост рейхсканцлера Германии.
Именно поэтому Сталин и пошел на такой неординарный шаг, как постановка перед Гитлером вышесказанного вопроса, использовав его фактически как ретранслятор для Лондона. В Лондоне же прекрасно поняли, что сделал Сталин; собственно говоря, Иосиф Виссарионович на то и рассчитывал. А поняв, вынуждены были пойти на попятную — Гитлеру разрешили ратифицировать еше весной 1931г. парафированный протокол о пролонгации срока действия Договора о ненападении и нейтралитете с СССР еще на пять лет. Иначе получилось бы, что Лондон открыто идет во главе всех агрессивных устремлений Гитлера.
Сталин очень ловко использовал упомянутую цитату из «Майн Кампф», заставив Лондон хотя и весьма относительно, но тем не менее дистанцироваться от Берлина, вынудив последний руками первого пойти на выгодный для СССР в тех условиях важный дипломатический шаг[125].
Через восемь с небольшим лет, в т. ч. и ровно через месяц после получения ответного майского послания Гитлера, Сталин проделал фактически то же самое, что и в 1933 г., но на этот раз куда более жестко.
Речь идет о знаменитом Сообщении ТАСС от 14 июня 1941 г., которое, из-за особой важности его содержания, процитирую полностью:
«Cooбщение ТАСС.
Еще до приезда английского посла г-на Криппса в Лондон, особенно же восле его приезда, в английской и вообще иностранной печати стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией». По этим слухам: 1) Германия будто бы вредъявила СССР претензии территориального и экономического характера и теперь идут переговоры между Германией я СССР о заключении нового, более тесного соглашения между ними; 2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; 3) Советский Союз, в свою очередь, стаи будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредотачивает войска у границ последней.
124
Цит. по.
125
Подписанный 24 апреля 1926 г советско-германский договор о нейтралитете и ненападении вступил в силу 29 июня того же года. Протоколом от 24 июня 1931 г. его продлили еще на один пятилетний срок с правом каждой из сторон денонсировать договор с предупреждением за год, но не ранее 30 июня 1933 г. В догитлеровский период Веймарской Германии (де-юре Третий рейх оставался Веймарской республикой аж до самого разгрома фашизма) три ее канцлера — Брюнинг., фон Папен и Шлейхер — тянули волынку с ратификацией этого протокола. Разыграв же вышеописанную комбинацию и вынудив уже нацистский Берлин ратифицировать этот протокол, Сталин объективно был более чем прав. Интересы безопасности родного Отечества были для него превыше всего. Данные о перипетиях с ратификацией см. комментарий А. Колпакиди к книге В. Кривицкого «Я был агентом Сталина» М., 1996. С. 360.