Среди своего окружения Канарис слыл человеком непроницаемым и трудноуловимым. Он любил отвечать на вопрос вопросом и сотни раз проявлял свою находчивость в сложных ситуациях.
Ну а что можно сказать теперь об отношении адмирала к партии и к Гитлеру? В начале существования режима Канарис не имел ничего против национал-социализма и его вождя. Он был немецким националистом, и в Гитлере видел человека, способного сделать Германию свободной. Канарис был удовлетворен тем, что Гитлер устранил с его пути все препятствия, мешавшие безграничному развертыванию абвера. Гитлер сам был очень высокого мнения о Канарисе. Но с годами Канарису все больше претило насилие, исходящее от тоталитарного государства; он осуждал его. При этом его неприятие концентрировалось на личности Гиммлера, который – что примечательно! – не имел о том никакого представления и, ничего не подозревая, был расположен к адмиралу вплоть до самых последних месяцев существования абвера. Однако многое из того, что адмирал в своем окружении высказывал о «черных», подразумевая СС, скорее было желанием Канариса сказать острое словцо, нежели действительно выражало его подлинную антипатию.
Окружение Канариса подтверждало, что он делал все, чтобы поддерживать хорошие отношения с СС.
Доктор Бест, который, как представитель Главного управления имперской безопасности, часто обсуждал с Канарисом разграничение компетенций обеих служб, сказал о нем: «В серьезных вопросах – хотя между нами и возникали сложнейшие столкновения интересов – я не встречал другого такого партнера по переговорам, который действовал бы столь же открыто и искренно и держал свои обещания, как Канарис».
Политика адмирала, по выражению одного человека из его окружения, заключалась в следующем: «Одновременно сидеть на всех стульях. Дружить с каждым. Танцевать на всех свадьбах сразу. Успевать повсюду».
Когда Канарис, самый информированный человек в Германии, еще задолго до начала войны, понял, что Третий рейх скатывается к войне и тем самым к своей гибели, он стал подыскивать себе новый стул. Канарис был миролюбивым человеком и опасался войны, поскольку предвидел, что Германия в ней погибнет.
Но при всем этом он верой и правдой служил Гитлеру и наводнил мир своими агентами. Канариса не останавливало нарушение международного права. Так, в его распоряжении находилась эскадрилья разведывательных самолетов под командованием капитана Ровеля, которая начала действовать в 1936 году. Его самолеты на большой высоте (до 12 000 метров) облетали многие страны и фотографировали укрепления, портовые сооружения, промышленные предприятия, аэродромы и многое другое, что могло заинтересовать военную секретную службу.
Перед началом войны, чтобы лучше вести разведку на Востоке, он разместил несколько таких самолетов в Будапеште.
Адмирал не являлся знатоком человеческих душ; он был падок на лесть. Нередко он предъявлял к своим офицерам чрезмерные требования, которые повергали их в тяжелые нравственные переживания. Организаторские способности Канариса оценивались его окружением не очень высоко; точно так же он был мало приспособлен к руководству личностями особого склада, офицерским корпусом. Благосклонностью пользовались льстецы и карьеристы. Многие из его сотрудников знали об этом и в поисках своей выгоды неприкрыто и откровенно льстили. Так, один доживший до наших дней сотрудник кормил хлебными крошками птиц на подоконнике своего кабинета и держал пуделя, чтобы только засвидетельствовать перед шефом свою любовь к животным. Когда Канарис однажды вошел в комнату этого господина, то ревностный любитель животных не упустил возможности, чтобы обратить внимание оживившегося адмирала на толчею пировавших за окном пернатых.
Вскоре сфера деятельности адмирала превратилась в арену интриг. Все злословили друг о друге, и каждый находил в Канарисе внимательного слушателя. Неудивительно, что и без того уже далеко не сплоченный офицерский корпус вскоре стали раздирать личные обиды, и открытая и тайная вражда разделила всех на враждующие группы и группки. Господствовало ощущение, что не существует единой четкой линии и что благосклонности шефа можно добиться не профессиональными достижениями, а интригами. В результате развился фаворитизм, при котором адмирал предпочитал никчемных льстецов. Оттого и в самом абвере сильно бранили Канариса, и вообще нельзя было сказать, что он являлся для всех любимым начальником. Заграничная служба абвера под руководством контр-адмирала Бюркнера вообще занимала враждебную к нему позицию. Канарис не прикрывал своих офицеров. В управлении личного состава сухопутных войск он никогда не протежировал отдельным офицерам для повышения в чине или получения заслуженных наград. Хотя и тут он все-таки предпочитал морских офицеров.