Допустимо предположить, что «обязательства» действительно не были главной причиной отказа. Как представляется, адмирал Колчак, с ненавистью относясь к захватчикам власти, с резкою антипатией — к использовавшей их Германии и безусловно разделяя стремления к восстановлению Российской государственности и возвращению Империи на её традиционный исторический путь, в то же время считал далеко не все способы ведущими к этой цели. Патриот-государственник, он был крайним «государственником» и в методах, и если — тоже безусловному государственнику — Семёнову казались допустимыми самые авантюрные действия (ибо чем же, если не авантюрой, была его самоотверженная борьба на маньчжурской границе!), то Колчак, очевидно, полагал возможным начинать дело лишь на достаточно «солидной» основе: недаром же он, выразив сочувствие семёновским партизанам и ходатайствуя «удовлетворить теперь же заказ пулемётов и ручных гранат», о дальнейшей поддержке рассуждает не без оговорок: «высказался за желательность скорейшего обеспечения Семёнова оружием, но полагает, что размеры заказа должны быть в соответствии с действительными силами отряда»[77]. В сущности, Колчак оставался таким же максималистом, как в межвоенные годы, когда стремился возрождать разорённый Цусимою флот немедленно и в полном объёме (что для России было чрезвычайно трудно). Как бы то ни было, нежелание адмирала возглавить семёновское предприятие оказалось плохим фундаментом для строительства взаимоотношений с Атаманом через полтора месяца, когда Александр Васильевич всё-таки прибыл в Харбин — центр и основную базу всех открытых выступлений против Советской власти в Забайкалье и Приморье.
«Английское правительство […] нашло, что меня необходимо использовать в Сибири в видах Союзников и России…» — писал он об этом[78]; вскоре последовали консультации в Пекине с российским посланником, князем Н.В. Кудашевым, убеждавшим адмирала «принять на себя командование военными силами, которые формируются в полосе отчуждения Восточно-Китайской [железной] дороги, и, кроме того, принять на себя распределение сумм, поступающих от союзников»[79]. Всё это звучало гораздо серьёзнее, опереться предполагалось на Правление КВЖД, располагавшее определёнными ресурсами, планы формирований казались достаточно масштабными — и Колчак согласился.
Нет, впрочем, никаких оснований подозревать в нём всего лишь послушного исполнителя английских приказов: яростно ненавидя большевиков и их помощников по разрушению России (даже смерть от их рук он уподоблял перспективе «быть заживо съеденным домашними свиньями»[80]), Колчак видел единственный путь к освобождению страны — через активную борьбу. «…Будем верить, что в новой войне Россия возродится. «Революционная демократия» захлебнётся в собственной грязи, или её утопят в её же крови. Другой будущности у неё нет. Нет возрождения нации помимо войны, и оно мыслимо только через войну», — пишет он[81], и здесь вполне правдоподобным кажется предположение, что адмирал имеет в виду не «просто войну», «внешний» катаклизм, «судеб удары», когда «тяжкий млат, дробя стекло, кует булат», — но и сознательные, целенаправленные поступки тех сильных и любящих своё Отечество, для кого этот «млат» окажется по руке.
Похоже, что Александр Васильевич по-прежнему признаёт лишь крупные формы борьбы. Строятся перспективы разворачивания 17-тысячного или даже 20-тысячного корпуса «охранных войск КВЖД», «причём 15.000 должны были составлять действующую часть, а 5.000 быть на охране дороги»[82]… но судьба как будто задалась целью отомстить Колчаку за все удачи, столь долго отмечавшие его жизненный путь. Теперь выяснилось, что силы, с которыми он собирался сотрудничать, к реальной работе неспособны (Управляющий КВЖД генерал Д.Л. Хорват вообще представляет собою загадочную фигуру — не то безвольной расслабленности, не то закулисного интригана), а те, кто своей настроенностью на борьбу, казалось, отвечали надеждам адмирала, — сами не желали с ним сотрудничать.
77
Телеграмма российского генерального консула в Шанхае российскому посланнику в Пекине от 11 февраля 1918 года (номер в публикации не указан) // Подготовка и начало интервенции на Дальнем Востоке России (октябрь 1917 — октябрь 1918 г.). Документы и материалы. Владивосток, 1997. С. 127 (документ № 144).
78
Черновик письма А.В. Колчака А.В. Тимиревой от 16 марта 1918 года// «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». С. 284.
80
Черновик письма А.В. Колчака А.В. Тимиревой от 30 декабря 1917 года // «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна…». С. 247.
82
Телеграмма посланника США в Пекине Государственному Секретарю США от 30 апреля 1918 года (номер в публикации не указан) // Подготовка и начало интервенции… С. 198 (документ № 222); Протокол № 6 опроса адмирала А.В. Колчака… С. 59.