На 6 утра было назначено наступление, и к этому моменту и должна была подтянуться к проволоке конница генерала Барбовича с тем, чтобы сразу броситься в прорыв, как было уговорено на совещании старших начальников накануне. Наступление наше, в котором главный удар наносился 3-м батальоном 1-го Дроздовского полка, начало развиваться успешно, хотя многие уже не верили в возможность нанесения с нашей стороны стремительного удара; части наши были потрепаны и дух уже несколько пошатнулся. И вот несмотря на это, наши пошли рвать фронт довольно энергично и очень скоро потеснили красных. Было взято более 800 пленных, 2 орудия; как будто прорыв удавался, но кавалерии нашей видно не было; наступление наше начало захлебываться.
Большевики подтянули резервы, начали сжимать наших с двух сторон. Вскоре под давлением противника наши должны были начать отход, местами достаточно стремительный. Говорили мне участники этого боя, что за весь Крымский период они ни разу не видели, чтобы 1-й полк так быстро отходил. 1-я батарея, попав в тяжелое положение, бросает одно орудие. Захваченные пленные разбегаются. Два бронеавтомобиля противника устремляются к проходам и проскакивают нам в тыл. Одно время они двигаются без стрельбы, и их сначала принимают за своих, до тех пор, пока они появляются настолько близко от нашей батареи, что на одном из них простым глазом можно прочесть название «Красный Крым».
В тот момент, когда наши части, будучи прижаты к собственной проволоке (у красных позиции были тоже укреплены уже) на некоторых участках начинают оставлять линию окопов, сзади появляется идущая к нам кавалерия. Было около 8 утра. Конница помогает удерживать линию фронта, положение восстанавливается, но опоздание на два с половиной часа не дает уже возможности, так как момент упущен, думать о выполнении операции с прорывом. Говорили, что некоторые войсковые начальники знали, что вопрос об эвакуации решен, и это обстоятельство сыграло свою психологическую роль
Развивая энергичное наступление, красные днем овладевают Юшуньской и Чонгарской позициями. На участке Карловой Балки они не продвинулись. Около 17 часов был получен боевой приказ, по которому нужно было оторваться от противника и почти безостановочным переходом идти в назначенные для погрузки порты»{285}.
Получив такой приказ, соединения и части Русской армии, оставив заслоны, двинулись в назначенные порты погрузки. Начался исход белых войск из Крыма.
11. ИСХОД
В течение всего периода командования Русской армией Врангель не оставлял внимания вопросу подготовки к выводу войск из Крыма, хотя делал это очень осторожно и держал в большом секрете. Он извлек выводы из того хаоса и неразберихи, которые были допущены при эвакуации войск из Новороссийска, так как планировал вывезти не только войска и военные учреждения, но и всех тех, кто не пожелает остаться в Советской России.
Хотя на фронте в начале ноября 1920 г. уже все говорило о том, что поражение белых войск становится фактом, в тылу, особенно в Симферополе и Севастополе, были другие настроения. Теоретически не отвергая возможность эвакуации, о ней мало кто помышлял. Повсеместно спокойно спекулировали, сетовали на голод, ужасались ежедневному падению курса бумажного рубля. Причем, это было характерно не только для рядовых обывателей, но и для тысяч военнообязанных, скопившихся в портах Крыма, несмотря на все проведенные чистки и мобилизации.
Поэтому, когда войска с боями оставили Юшунь и эвакуация была объявлена в тылу, там этому просто не поверили. Решили, что это чья-то крупная провокация. По инерции больше доверяли разговорам о том, что Слащов, хотя он был уже не у дел, держит Перекоп и красных вынудят зазимовать у ворот Крыма. Так было спокойнее.