Почему же именно такого вопроса боялся этот, наверняка не робкого десятка, офицер. Дело в том, что по земельному вопросу, и особенно о помещичьем землевладении у белого командования четкой платформы выработано не было. Немало офицеров и сами были выходцами из помещичьих семей. Профессор Н.К. Соловьев по этому поводу писал: «Не на рабочих должна была быть наша главная ставка, а на крестьянство, и эту то ставку мы и не смогли сделать вовремя и достаточно смело. ... Бывали вопиющие случаи покровительства помещикам и преследования крестьян. Деникин издавал даже по этому поводу особые приказы. Но самая возможность таких явлений объяснялась, как мне кажется, тем, что у нас на самом верху не было простого и ясного земельного лозунга, которому можно было бы подчинить действия власти, а было медленное сочинение отвлекающих схем»{9}.
О расплывчатости, а по большей части об отсутствии у вождей Белого движения политических ориентиров говорили не только рядовые и офицеры, но и генералы. Достаточно определенно высказался по этому поводу бывший командующий Кубанской армией генерал А .Г. Шкуро. «Смешно сказать, — вспоминал он, — но приходилось искать добровольческую идеологию в застольных спичах и речах, произнесенных генералом Деникиным по тому или другому случаю; простое сравнение двух-трех таких «источников» убеждало в неустойчивости политического мировоззрения их автора и в том, что позднейший скептицизм и осторожность постоянно аннулировали первоначально обещанное»{10}.
Здесь уместно привести откровения еще одного, не менее известного генерала, бывшего в одно время главой всей военной и гражданской власти в Крыму, Я.А. Слащова. «Тогда я ни во что не верил, — пишет он. — Если меня спросят за что я боролся и каково было мое настроение, я чистосердечно отвечу, что не знаю... Не скрою, что в моем сознании иногда мелькали мысли о том, что не большинство ли русского народа на стороне большевиков, — ведь невозможно же что они и теперь торжествуют благодаря лишь немцам и т.п. Но эти мысли я как-то трусливо сам отгонял от себя и противопоставлял им слухи о восстаниях внутри России и т.п. Это было ужасное время, когда я не мог сказать твердо и прямо своим подчиненным, за что я борюсь»{11}.
Но были и такие военные руководители, которые имели свой, очень оригинальный взгляд на содержание политической работы среди местного населения и войск, на то, как нужно регулировать взаимоотношения классов и социальных групп во время Гражданской войны. Свою ставку они делали на конкретный слой общества и пропагандистскую работу готовы были проводить только в его интересах. Прежде всего это относится к казачьим атаманам. В итоге жизнь показала, что такая позиция приводила к тому, что мира и благополучия на подвластных им территориях не было не только во время Гражданской войны, но их не могло быть и после нее, даже в случае успеха Белого движения. Примером такой политики могут послужить рассуждения атамана Войска Донского П.Н. Краснова (о себе он пишет в третьем лице): «Атаман вступил в управление войском после Каледина, которого погубило доверие к крестьянам, знаменитый «паритет». Дон раскололся в то время на два лагеря — казаки и крестьяне. Крестьяне за малым исключением были большевиками. Там, где были крестьянские слободы, восстания против казаков не утихали. Весь север войска Донского, где крестьяне преобладали над казаками, Таганрогский округ, слободы Орловка и Мартыновка 1-го Донского округа, города Ростов и Таганрог, слобода Батайск были залиты казачьей кровью в борьбе с крестьянами и рабочими. Попытки ставить крестьян в ряды Донских полков кончались катастрофой. (Так в подлиннике. — Прим, ред.) Крестьяне изменяли казакам, уходили к большевикам и насильно, на муки и смерть уводили с собою Донских офицеров. Война с большевиками на Дону имела уже характер не политической или классовой борьбы, не Гражданской войны, а войны народной, национальной. Казаки отстаивали свои права от Русских. (Так в подлиннике. — Прим, ред.) Атаман, являясь ставленником казаков, не мог с этим не считаться. Он не мог допустить и мысли о каком-либо паритете, потому, что это погубило бы Дон, погубило бы все дело»{12}.
Кроме уже названных политических причин поражения Белого движения в Гражданской войне есть еще одна — не менее важная. Это слабая организация, низкое качество и ущербность пропаганды, как в войсках, так и среди населения. Что можно сделать с помощью хорошо поставленной пропаганды, убедительно показали большевики еще в 1-ю мировую войну. Тогда, умелая агитация среди солдат дала ошеломляющий результат. Десятимиллионная русская императорская армия была почти полностью разложена, потеряла свою боеспособность и вышла из-под контроля командиров. Разрушив армию, большевики смогли затем сравнительно легко захватить власть в стране. Накопив огромный опыт работы в массах, коммунисты умело доводили идеи своей партии до людей, осуществляли настоящий прорыв к их сознанию. Все тот же профессор И.Курганов пишет: «Гражданская война представляет собою прежде всего войну социально-политических идей, связанных с устройством общественной жизни народа. Преимущество в Гражданской войне имеет та армия, идеи которой близки народу и умело доводятся до его сознания политической пропагандой. Пропаганда в Гражданской войне имеет поэтому не только важное, но порой и решающее значение»{13}.