По этой причине из войск все чаще стали приходить в адрес главного командования критические, чаше просто нелицеприятные сообщения о работе отдела пропаганды. Этот поток критики нарастал, а тут еще Парамонов закрыл в Ростове выход всех газет. Теперь на него ополчилась и пресса. В итоге Парамонов подал прошение об отставке.
Новым начальником отдела стал бывший профессор Военно-юридической академии в Петербурге (в штабе Деникина — управляющий отделом законов) Н.К. Соколов. Первым своим помощников он сделал Генерального штаба полковника Б.А. Энгельгардта. Но смена руководства ОСВАГом на качестве его работы особенно не отразилась. Отдел по-прежнему надежд не оправдывал. Его продукция практически никого не устраивала. Как писал потом сам Н.К. Соколов: «Слева говорили о том, что он (отдел. Н.К.) занимается «монархической» или «черносотенной» агитацией; евреи ставили ему в вину «антисиммитскую» или даже «погромную» пропаганду. Зато справа разоблачали «жидовский» состав работников Отдела пропаганды и «масонские» тенденции его деятельности. Союзники подозревали его в активном «германофильстве», наконец «самостийники» казачьих областей дарили его горячею и откровенною ненавистью за систематическое подкапывание «под устои казачьей свободы»{18}.
Нужно иметь в виду, что организаторы и руководители ОСВАГа практически весь период его существования испытывали огромные трудности технического характера. Телеграф на юге России почти бездействовал, и оперативность в информировании войск и населения, по этой причине практически отсутствовала. Доставка печатных материалов по железной дороге, в связи с анархией, творящейся на этом виде транспорта, становилась настоящим испытанием для тех, кому она поручалась Половина литературы исчезала бесследно, почти все курьеры возвращались больными тифом, испанкой, воспалением легких и другими заразными и простудными заболеваниями. Но больше всего мешало отсутствие бумаги. Отдел пропаганды, в связи с этим, вынужден был идти по более легкому пути. Им создавались различного рода витрины, которые устанавливались вблизи расположения крупных штабов, изготовлялись транспаранты и вывешивались в городах. В деревню осваговцы предпочитали вообще не соваться.
Однако попытки расширить возможности пропаганды все же предпринимались. 1 ноября 1919 г. главное командование белой армии приняло решение использовать в интересах ОСВАГа находящуюся в районе г. Николаева мощную радиостанцию, которая должна была вещать на всю Россию и Европу. Сначала передачу пропагандистских материалов наладили по телеграфу из Ростова и Екатеринодара в Таганрог, куда перебралась к тому времени ставка Деникина, а уже оттуда по возможности они переправлялись в Николаев. Вскоре руководство радиостанции сообщило в штаб ВСЮР, что ему удалось установить связь почти со всеми крупными радиостанциями Европы, большинство из которых уже начали использовать русские радиосообщения в своей работе. Однако чуть позже выяснилось, что результаты этой акции оказались плачевными. На самом деле до Парижа и Лондона почти никакие сообщения не доходили. При попытке руководства ОСВАГа выяснить, в чем дело, оттуда ответили что «Николаев» не смог заставить себя «слушать», что он «врывался в чужие разговоры и только всем мешал»{19}. Что же касается вещания на население своей страны, то эту радиостанцию по техническим причинам просто было некому слушать.
Не сложились отношения у ОСВАГа и с казачьими войсками. Отдел пропаганды выражал официальную точку зрения командования ВСЮР и Особого совещания, которая, как правило, расходилась с тем, что говорили и делали казачьи атаманы. Поэтому на Дону и Кубани ОСВАГ популярностью не пользовался. На Дону, в частности был образован свой отдел сообщений (ДОНОТОС), который пытался не взаимодействовать с ОСВАГом, а противодействовать ему. Такую же позицию занял и образованный Кубанской Радой Кубанский отдел пропаганды (КОП). Последний, как отмечал профессор Н.К. Соколов, сразу же после своего рождения приступил к «злобной травле Главного командования»{20}. Позже всех организацией своего идеологического подразделения занялось командование терских войск. Но свои проекты оно так и не успело осуществить. В итоге казачьи и Добровольческие отделы пропаганды не объединяли, а скорее наоборот — разъединяли участников Белого движения.