Капитан Скэт.
Нет, Флэминг,
встать не могу…
Флэминг.
Есть санки…
Капитан Скэт.
Не дотащишь —
тяжелый я. Здесь лучше мне. Здесь тихо.
Да и душа тиха, — как воскресенье
в шотландском городишке… Только ноги
чуть ноют, — и бывают скучноваты
медлительные воскресенья наши…
Жаль, — шахмат нет. Сыграли бы…
Флэминг.
Да, жалко…
Капитан Скэт.
Послушай, Флэминг, — ты один отправься…
Флэминг.
Тебя оставить здесь? И ты так слаб…
Сам говоришь, что ночь едва ли можешь…
Капитан Скэт.
Иди один. Я так хочу.
Флэминг.
Но как же…
Капитан Скэт.
Я дотяну, я дотяну… Успеешь
прислать за мной, когда достигнешь бухты.
Иди! Быть может, даже по дороге
ты наших встретишь. Я хочу, иди же…
Я требую…
Флэминг.
Да, — я пойду, пожалуй…
Капитан Скэт.
Иди… Что ты возьмешь с собою?
Флэминг.
Санок
не нужно мне, — вот только эти лыжи
да палку…
Капитан Скэт.
Нет, постой, — другую пару…
Мне кажется, запяточный ремень
на этой слаб…
Прощай… Дай руку… Если —
нет, — все равно…
Флэминг.
Эх, — компас мой разбит…
Капитан Скэт.
Вот мой, бери…
Флэминг.
Давай…
Что же, я готов…
Итак, — прощай, Хозяин, я вернусь
с подмогой, завтра к вечеру, не позже…
Капитан Скэт.
Прощай.
Флэминг уходит.
Да, — он дойдет… Двенадцать миль…
К тому же пурга стихает…
(Пауза)
Помолиться надо…
Дневник, — вот он, смиренный мой и верный
молитвенник… Начну-ка с середины…
(Читает.)
(Перелистывает)
(Перелистывает)
«Февраль, восьмое: полюс. Флаг норвежский
торчит над снегом… Нас опередили{134}.
Обидно мне за спутников моих.
Обратно…»
(Перелистывает)
«Восемнадцатое марта.
Плутаем. Санки вязнут. Кингсли сдал.
Двадцатое: последнее какао
и порошок мясной… Болеют ноги
у Джонсона{135}. Он очень бодр и ясен.
Мы все еще с ним говорим о том,
что будем делать после, возвратившись».
Ну, что ж… Теперь прибавить остается —
Эх, карандаш сломался…
Это лучший
конец, пожалуй{136}…
Господи, готов я.
Вот жизнь моя, как компасная стрелка,
потрепетав, на полюс указала,
и этот полюс — Ты…
На беспредельных
Твоих снегах я лыжный след оставил.
Всё. Это всё.